Море согласия
Шрифт:
— Доложите, что здесь у вас происходит? Насколько я понимаю, командующий Кавказа обратился к вам за помощью выступить против персиян, а вы захватили судно русского подданного.
Якши-Мамед в кавказском бешмете е газырями, пистолетом за поясом и в черной островерхой шапке был похож на завзятого атамана. Он нисколько не растерялся перед русским офицером. Наоборот, попросил говорить не столь громко и сначала выпить, по обычаю гостеприимства, чай. Басаргин от чая отказался и еще раз настоятельно потребовал объяснить, почему захвачен русский
— Бриг «Гашим» мы пока не трогали и не посмеем подняться на его палубу,— заявил Якши-Мамед.— Я три года жил среди русских и знаю, что можно, чего нельзя. И я знаю, господин лейтенант: если на русском судне находится наш общий враг, то хозяин судна должен выдать его.
— Позвольте, какой враг? — удивился лейтенант.— Кто такой? Если это действительно так, мы тотчас возьмем его под арест.
— У Багир-бека прячется его родной брат Мир-Садык. Он бежал из Астрабада, потому что узнал заранее о нашем нападении. Есть слухи, что благодаря ему Мехти-Кули-хан бежал в Мазандеран и оставил город на попечения Бедиуз-Замана.
Кеймир, стоявший рядом с Якши-Мамедом, выступил вперед, сказал требовательно:.
— Мир-Садык — мой кровный враг, Он клятвопреступник. Ты отдашь мне его, урус-хан?
— Но-но,— отстранил рукой наступавшего пальвана Басаргин.
— Отойди, Кеймир,— сказал Якши-Мамед.— Пусть лейтенант пойдет со своими матросами и возьмет каджара.
Русские спустились в баркас, поплыли к купеческому судну. Киржимы расступились, освобождая путь. Лейтенант первым поднялся по веревочной лестница на палубу. 3а ним — все остальные, Басаргин приказал мичману и рядовым остаться на палубе и поддержать порядок, а сам спустился вниз — в каюту. Заломив шапку и поправив бакенбарды, постучал:
— Багир-ага, сукин сын, ну-ка открой — это я. Басаргин! — крикнул он требовательно, но весело, обещая, что ничего плохого не сделает.
Дверь тотчас отворилась. Багир-бек, в белом аба (Аба — плащ без рукавов) и круглой шапке, шагнул навстречу гостю.
— Григорий Гаврилыч, ей-богу, не виноват ни в чем. Никого у меня нет.
Басаргин скептически улыбнулся:
— Ну что ж, придется пригласить матросов. Они произведут обыск. Но тогда вряд ля я спасу твоего братца. Не дури и показывай, где он!
Багир-бек с сомнением взглянул в глаза лейтенанту, но вдруг метнулся к железному ящику в вида сейфа, открыл его, схватил кожаный мешочек с золотом и протянул Басаргину.
— Вот, Григор Гаврилыч, вот... Только спаси. Басаргин взвесил мешочек на руке — фунт не меньше,
Для убедительности заглянул в него и сунул в карман бушлата.
— Слово офицера не расходится с делом,— сказал он с достоинством.— Пусть выйдет Мир-Садык. Ему ничего не грозит.
Багир-бек трясущимися руками открыл громадный кованый сундук. В нем на дне, прикрытый мешками, лежал Мир-Садык.
— Выходи, дженабе-вали,— засмеялся лейтенант.— И скажу тебе сразу — ты выбрал не лучшее укрытие. Здесь бы тебя сразу нашли
Мир-Садык вылез из сундука. Он еще озирался затравленно, но уже начинал понимать, что брат откупал его.
Басаргин тут же спросил:
— Как ты думаешь, Багир-ага, спасти брата? Туркмены не уйдут, если я скажу, что на бриге его нет. Они могут обратиться за помощью к другому офицеру — и тогда все пропало: золото не поможет.
— Что тогда делать, Григор Гаврилыч? — перепугано залепетал купец.— Подскажи, научи. Немало тебе дал, целое состояние.
— Если веришь мне, Багир-ага, то доверься. Сейчас я арестую твоего брата, отвезу на свой бриг и отпущу его в том месте, где скажешь.
— О аллах! — взмолился купец, упав на колени.— Спаси, смилуйся, милосердный!
— Мне молись, а не аллаху. Да называй быстрей место, куда брата твоего доставить.
— В Ленгеруд, в Ленгеруд отвези. Там у нас родственники.
— Будет сделано,— поспешно согласился Басаргин в вышел.
Тут же в каюту вбежали матросы и вывели Мир-Садыка на палубу.
Пойманного посадили в баркас и повезли к русскому кораблю. В киржимах поднялся неописуемый восторг. Туркмены кричали, грозили персу, улюлюкали и хохотали. Басаргин провел баркас мимо геми.
«Гашим» тотчас поднял паруса. Киржимы, окружавшие бриг, отошли к Ашир-Ада. Якши-Мамед один, в маленьком кулазе, подплыл к русскому кораблю, спросил лейтенанта, когда намечается нападение.
— Все зависит от твоего отца, Якши-Мамед,— тоном постороннего наблюдателя отозвался Басаргин.— Мое дело поддержать вас с моря. Дальше берега власть моя не распространяется. Вероятно, вам сообщат о выступлении гонцы с Атрека.
Якши-Мамед покинул русский корабль с твердым намерением действовать по своему усмотрению. Приблизившись к Ашир-Ада, он отдал команду, чтобы йигиты заводили коней в киржимы и плыли на астрабадский берег к речке Сердек.
Ночь перед налетом была теплая, хотя давно уже в астрабадских лесах разгуливала осень, осыпая с вековых деревьев жесткие желтые листья. Туркмены не разводили больших костров. Зажигали небольшие очаги, чтобы вскипятить чай. Походные кибитки были сложены и навьючены на верблюдов, отобранных у персиян. Воины спали под открытым небом, укрывшись халатами, а под голову положив тельпеки.
Глубокой ночью, когда весь лагерь погрузился в сон, только сторожевые посты бодрствовали вокруг стоянки да всхрапывали кони, Черный Джейран прилег рядом с Кеймиром и разбудил его тычком в бок.
— Пальван, не спи, все равно скоро вставать,— сказал он и сипло засмеялся.
Кеймир выругался и повернулся на другой бок, но евнух снова толкнул его:
— Как в Астрабад придем, ты сразу веди своих к Гамза-хану. Я знаю, где лежат золотые тюмены.
— Тебе, наверно, приснились они,— проворчал Кеймир, но тут же подумал: «Он может знать, где что лежит, ведь он ни на шаг не отходил от, своей госпожи!»