Море вероятностей

Онойко Ольга

Машина села. Йирран приник к стеклу, тревожно комкая на коленях кружевной подол. Данкмар проследил за его взглядом. Одаль, возле парапета прямо на земле сидел длинноволосый седой гитарист. Пальцы его лениво перебирали струны. Кофр и шляпа лежали рядом, но не было картонки со штрих-кодом, по которому ценители могли бы перечислить музыканту несколько кредитов. Седовласый не зарабатывал. Он просто играл.

Йирран глубоко вздохнул и откинулся на спинку сиденья. Зажмурился.

– Всё-всё-всё, - пробормотал он, - я спокоен, я совершенно спокоен, - а потом тихонько заскулил без слов, точно ребёнок перед страшным экзаменом.

Данкмар смотрел.

Метрах

в двух от гитариста устроился продавец андских флейт. Они лежали перед ним на паре упаковочных ящиков, накрытых цветастой попонкой: флейты-антары, кены, сику, пинкильо, перевязанные яркими шнурами. Продавец, наряженный в традиционные праздничные одежды кечуа, брал то одну, то другую и пытался подыграть гитаристу. Удавалось не очень: флейтисту не хватало мастерства, технические возможности тростниковых дудочек были скромны, но парень не унывал. Он-то как раз выставил перед собой размеченную штрих-кодом табличку. И он неплохо притворялся, что играет с Чинталли ансамблем. Чинталли не обижался и не возражал, так что вся денежная благодарность прохожих доставалась флейтисту.

«Чинталли, - повторил про себя Данкмар. – Лито Чинталли». Он ещё раз осмотрел гитариста, быстро и внимательно. Непостижимый и ужасный объект йиррановой страсти не казался примечательным человеком. Черты и сложение среднего европеоида, средний рост, привлекательное, но не особенно красивое лицо... На вид ему было лет сорок, разве что совершенно седые волосы заставляли накинуть ещё десяток. Встреть его Данкмар в иной обстановке – уверенно определил бы как обычного, более или менее бездарного музыканта, любящего, впрочем, искусство больше, чем алкоголь. С долей сарказма он спросил себя, имел бы Чинталли шанс стать его избранником, и ответил: «Нет, пожалуй. У него слишком хороший вкус».

Всё ещё усмехаясь, Данкмар сказал:

– Удачи.

Йирран тоскливо покосился в его сторону.

– Спасибо.

Данкмар вышел из машины, обогнул её и открыл перед Йирраном дверь, педантично выдерживая образ прислуги.

Йирран послушно выбрался на свет. Он смотрел на Чинталли, как завороженный. Лицо его выражало робость, граничащую с испугом. Он переступил на месте длинными оленьими ногами, отвёл в сторону косички. Чинталли поднял на него глаза – и светлые, почти прозрачные глаза эти вдруг засияли.

Скиталец узнал скитальца.

Пальцы Чинталли метнулись по грифу, гитара издала многозвучный томительный перелив. Музыкант отстучал по корпусу замысловатый ритм и начал что-то лирически-танцевальное. Он улыбался, не отрывая взгляда от своего гостя, а гитара металась, кричала и пела в его руках. Фактура пьесы была настолько плотной, что казалось – у инструмента не шесть, а шестнадцать, двадцать шесть струн, и ни одна из них не звучала вяло или фальшиво. «Мастер, - подумал Данкмар, возвращаясь за руль. – Истинный Мастер... Жаль, что я не могу насладиться его искусством». На несколько секунд Йирран замер как статуя, только слабый ветер с реки трепал лёгкие концы косичек. Потом скиталец совладал с собой и зашагал к Чинталли. Он был похож на кобру перед заклинателем.

В этот миг весёлый Лито скосил глаза в сторону, и Данкмар увидел: справа, от слияния рек, к Чинталли идёт вторая девушка – ослепительная златокудрая красавица в синем и золотом.

Йирран споткнулся на ровном месте.

Блондинка помахала Чинталли как старому другу. Гитара в руках скитальца разразилась многоголосым жарким приветствием – и умолкла. Не торопясь, Лито встал и бережно убрал инструмент в кофр, положил

кофр на парапет. Отряхнув шляпу, он немного поколебался и опустил её обратно. Девушки подошли к нему одновременно. Он обнял их и обеих поцеловал в губы: сначала златовласку, потом – Йирран.

– Не могу выразить, - сказал он глубоким ласковым голосом, - не могу передать, как я рад встрече с вами.

Златокудрая сыто усмехнулась в ответ. Лито крепче обнял Йирран за талию и заглянул ей в глаза; Йирран расцвела. Лито снова поцеловал её.

– Брат! – выдохнул флейтист-кечуа восторженно и изумлённо. – Но как?!

Чинталли, обнимавший двух роскошных красоток, только засмеялся. Обернулась Йирран. Теперь она была женщиной, несомненной женщиной.

– Такова великая сила искусства, - ответила она лукаво.

«Данкмар, ты можешь быть свободен, - прозвучал её голос в голове Данкмара, приглушённый и искажённый, словно передавался примитивным радио. – Я позову тебя, когда ты понадобишься».

«Да, Йирран».

Чинталли закинул кофр с гитарой за спину и нахлобучил, наконец, шляпу. Седые пряди свесились из-под неё как водоросли, и вид у скитальца сделался настолько богемный и фантазийный, насколько это вообще возможно. Но у Чинталли был стиль. Данкмар не мог не признать этого. Цельность его натуры и непоколебимая внутренняя гармония становились очевидны всякому проницательному человеку при первом же взгляде. Этим скитальцем можно было лишь восхититься.

Легко приобнимая двух великолепных молодых женщин, Лито без спешки повёл их куда-то под сень зелёных, колеблемых ветром крон.

Дождавшись, пока они удалятся, Данкмар задействовал второе зрение. Он знал, что вряд ли увидит многое, но ситуацию необходимо было изучить всеми способами.

Йирран по-прежнему выглядела обычным человеком, разве что мыслей в её головке водилось слишком уж мало. «Для женщины, - подумал Данкмар, - это ещё менее удивительно». Златовласка чем-то напоминала Йирран, но закрывалась не так плотно; Данкмар уловил её невозможную самовлюблённость и самодовольство, сопряжённые с детской любознательностью и детской жестокостью. Мелькнуло даже имя её, расплывчатое – Зинка? Данкмар быстро оставил попытки различить. Он понял, что перед ним ещё одна скиталица, этого хватило. Он силился присмотреться к Чинталли, хоть что-то узнать о нём. Задача оказалась непростой. Взгляд второго зрения плохо фокусировался, Чинталли словно ускользал от чужого внимания. Данкмар сконцентрировался и напрягся. В последний миг перед тем, как скитальцы скрылись в пляске теней, он увидел.

Подобно тому, как Копьё Итариаля было звездой, ярой и опаляющей, Лито Чинталли казался провалом – чёрной раной, изъяном в живой плоти мира.

Данкмар быстро пришёл к уверенности, что Чинталли жёстко контролирует и сдерживает свою мощь. Его присутствие отдавалось аурой боли, беспомощных мук, испытываемых кем-то – чем-то? – непостижимым и не определяемым словами; разлитое в воздухе страдание сопровождалось оттенками покорности и готовности уступать насилию. Словно что-то дребезжало, подобно расстроенному инструменту, стонало и плакало, переполняясь овеществленным истязанием и долгим, смиренным терпением... Несомненно, Чинталли мог растерзать и уничтожить жалкую жертву, мог стать раной смертельной – но оставался только глубокой царапиной. «Ему что-то здесь нужно, - осенило Данкмара. – Что-то интересное. Более интересное, чем девицы. Более, нежели простое истребление и пытки. Такие люди либо живут вовсе без планов, либо реализуют планы грандиозные».