Море вероятностей

Онойко Ольга

– Идёмте, идёмте же, - порывисто проговорил он. – Я должен... сообщить вам нечто важное.

Хмурясь, Данкмар последовал за ним в дом.

Интуиция и второе зрение словно вскрикнули разом. Он вздрогнул. Предчувствие опасности нахлынуло на полушаге. Мелькнула доля секунды, пока у него ещё оставался шанс отпрянуть, выбежать из коттеджа, возможно, успеть к машине, возможно, поднять её... Этот шанс он упустил и не сожалел о нём. Ему всё равно пришлось бы вернуться. Поведение, достойное испуганного животного, ещё никого не спасло. Оно лишь уронило бы его

достоинство. Йирран уже досыта накормил его унижениями. Данкмар подумал только, что нужно было взять с собой кортик.

Дверь захлопнулась.

Замок щёлкнул.

– Это он, - угодливо пролепетал Ландвин и неуклюже согнулся. Движение больше напоминало попытку сжаться и спрятаться, нежели поклон. Данкмар ощутил презрение. Он знал, что Ландвин от многого зависим и во многом уязвим, но Ландвин на зависть эффектно умел преподносить себя. Он казался человеком эмоциональным, но целеустремлённым и уверенным – и гляди-ка, так быстро впал в подобострастие и ничтожество... Постыдная слабость, пускай и перед одной из безликих древних. Живым существам безликие внушают естественный страх; этот страх, подсознательный и звериный, легко обуздывается тренированной волей.

Она стояла на широкой лестнице, строгая и ошеломительно прекрасная – гостья отца-командира Фрея, которая не была ни прихожанкой его, ни даже человеком. «Я не понял этого при дистанционном разговоре, - отметил Данкмар. – Неудивительно: их можно видеть только вторым зрением, а по телефону оно не транслируется. Удивительно другое: Фрей в это время был в ризнице. Как она смогла войти в храм?!» Потом он вспомнил, что даже скверное потоковое видео не могло скрыть поразительной красоты и эротической притягательности суккуба. Сейчас, вблизи, впечатление усилилось во много раз. Данкмар оценил иронию безликой, выбравшей для воплощения образ едва ли не монашенки – юбка в пол, грубый китель, жёсткий воротничок под горло. Действительно, зачем ей, чистому сгустку сексуального влечения, внешняя атрибутика? Любопытно было следить за собственными инстинктами: боязнь и желание смешивались в причудливых пропорциях.

Но что ей здесь нужно?

Безликая спустилась по лестнице так плавно, словно стекла по ней, не переступая ногами. Её тёмно-алые сладкие губы не улыбались, а бездонные чёрные глаза были холодны и пусты. Несмотря на суровый вид гостьи, к этому моменту Данкмар уже совершенно успокоился. Он подписал контракт с одним из собратьев этой безликой. Условленное исполнялось согласно как букве, так и духу. У высоких договаривающихся сторон не могло быть претензий друг к другу.

Итак, зачем она здесь? «Ландвин, - брезгливо подумалось Данкмару, - что ты натворил?»

– Данкмар Хейдра, - прозвучал её чистый низкий голос. – Я пришла к тебе.

Данкмар выпрямил спину и поднял голову: избранное тело безликой оказалось высоким. Она остановилась в двух шагах от него. Образ её едва приметно плыл и искажался, как бывает с некачественными голограммами. Но гостья из-за преграды была реальна не менее, чем любая живая женщина: визуальный эффект возникал из-за чуждой, противоестественной, противоположной природы той сущности, что добровольно заключила себя в эту плоть. Данкмар подозревал, что замечает

его лишь он, обладатель второго зрения.

– Чем обязан, госпожа? – спросил он спокойно.

Густые ресницы суккуба опустились и поднялись. Данкмару стоило усилий смотреть ей в лицо: не потому, что безликая внушала страх, а потому, что её грубое одеяние не могло скрыть сладострастных очертаний её тела. Она олицетворяла равно влечение самца к самке и мечту мужчины о женщине. Она была совершенна.

– Ландвин Фрей призвал меня, - сказала она. – Ландвин Фрей получил то, что хотел. Теперь он с нами. Но моя работа не закончена. Я – посланница. Я пришла к тебе.

Данкмар пожал плечами.

– Я готов выслушать.

– Ландвин Фрей призвал меня, - повторила суккуб. Её речь была медленной, скорее шепчущей, чем напевной. – Но его сил недостаточно, чтобы привести других. Других приведёшь ты.

Она шагнула вперёд. От неё исходил аромат окаменевшего мёда и сладкого молока. Данкмар вновь пожалел, что оставил кортик в машине. Оружие марйанне заставило бы безликую вести себя смиренней.

– Зачем мне это? – спросил он, взяв тон ещё более спокойный, почти расслабленный.

– Я дам знания. Я дам возможности, какие пожелаешь.

Данкмар принудил себя отвести взгляд и осмотрел ландвинов интерьер, дорогой, но слишком, на его вкус, новомодный. Он чувствовал, как хозяин дома пытается спрятаться за его спиной. Манящий аромат суккуба втекал в ноздри, и мурашки бежали по коже, волосы приподнимались, подводило живот. Член напрягся. «Ландвина одолевает страх, - подумал Данкмар, усмехнувшись, - а меня, скорее, желание. Который из инстинктов коренится глубже?» Рабом инстинкта он не был никогда, и сейчас забавлялся, свысока наблюдая за собственным подсознанием.

– Предположим, мне понравится твоё предложение, - сказал он суккубу. – Но я хочу знать, зачем это вам. Кого ты хочешь привести из-за преграды?

– У них есть имена. Они ничего не скажут тебе.

– Что это за создания и что они намерены делать здесь? Ты ведь знаешь, что Эйдос наводнён марйанне. Вы не боитесь встретиться с ними?

Он сам не понял, как это вышло, но он снова смотрел на суккуба. Её кожа была бархатной даже на вид.

– Это не имеет значения, - сказала безликая. – Придут мои братья. Они могущественней, чем я. Нам предстоит работа.

Суккуб подняла руку, изумительно красивую и тоже лишённую фетишистской атрибутики – без колец и браслетов, с короткими нежно-розовыми ногтями. Каждое движение её пальцев напоминало о сексуальных ласках, и обнажённая кисть казалась непристойной. Могла ли косметика сделать её прекрасней? Откровенная одежда – притягательнее?..

Стены дома поплыли и начали таять. Цвета смешивались. В глубине истончившегося вещества набухало иное – серое, неживое, но постоянно движущееся. Ландвин испустил вопль ужаса. Зал коттеджа становился всё теснее. Ещё можно было видеть лестницу, двери, окна, но всё это превратилось в плоский рисунок, и он искажался, словно некто пропускал его через цифровые фильтры, один за другим: искажение, резкость, инверсия цвета, размытие, размытие, размытие... Данкмар нахмурился и вновь подумал: «Я должен был взять с собой кортик».