'Моревизор' уходит в плавание
Шрифт:
Мы усмехнулись: угря не догнать! Но на всякий случай прикрыли ведро с водой, в котором сидел наш пленник, тряпкой.
Ведро мы несли по очереди. Сперва я, потом Боря. Потом хотел снова нести я, но он не дал. Я потянул к себе, он - к себе. Мы оба упали, и угорь выскользнул на траву. Тут бы его и схватить, да мне помешал Боря.
– Угорь, - говорит, - от нас не уйдёт. Зато мы по-научному проверим, верно ли сказал рыбак.
Ну и что ж... по-научному упустили. Удрал наш угорь, поминай как звали. Мы только
Пришлось нам опять идти к рыбакам. Мы решили не быть нахальными и попросили всего-навсего маленького угрёночка.
"Чего?
– переспросил рыбак.
– Ещё птичьего молока попросите. За сорок лет я всякой рыбы переловил, а вот ни угрят, ни угриной икры не видал. Хотите верьте, хотите нет".
И мы не поверили. Все рыбы мечут икру, из икры выводятся мальки. Что ж, угорь в особом положении? Но, когда, уже в Ленинграде, мы, зайдя в магазин, спросили угриную икру, продавщица назвала нас озорниками и бездельниками.
Я решил, что с меня хватит. Но Борю заело. "Пойдём, - говорит, - в Зоомузей, там нам объяснят по-научному".
Ладно, пошли. И вот что мы узнали.
ПОСЛЕДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ УГРЯ
(Продолжение рассказа Миши)
С давних пор жили в европейских реках угри, но поймать угрёнка не удавалось ни одному рыбаку. В Древней Греции даже думали, что угри родятся из ила.
Если никто не видал угря маленьким, то в Атлантическом океане встречалась рыбка, которую никто никогда не видал взрослой. Эту прозрачную, как стекло, рыбку-недомерка учёные назвали "лептоцефалом" и причислили к особому роду лептоцефалов.
И только лет шестьдесят назад пришлось лишить рыбку её особого звания. Один итальянский учёный сосчитал позвонки в спинном хребте у длинного угря и у коротышки лептоцефала: одинаково! Это неспроста! Учёный посадил лептоцефала в аквариум. И что ж? Коротышкино тело вытянулось, стеклянная спина потемнела, и превратилась рыбка-недомерок... в обыкновенного угря.
Но это была решена только половина задачи. Для того чтобы дознаться, где бывший лептоцефал, личинка угря, выводится из икры, надо было поймать рыбку-бусину, малюточку среди малюток. Попробуй такую поймай!
Пять лет охотился за стекляшками-коротышками датский учёный Иоганн Шмидт. Только на шестой год он изловил рыбку-коротышку меньше обычной, на седьмой год - ещё меньше. И каждая новая рыбка-малютка уводила учёного все дальше в океан.
О подводные рифы разбился корабль Шмидта. Но на новом корабле упрямый учёный снова поплыл в океан: искать родину угря. На пятнадцатый год поисков Шмидту и его помощникам удалось поймать рыбок-бисеринок, только что вылупившихся из икры. И все эти малявки были пойманы в одном и том же районе Атлантического океана - в Саргассовом море, море без берегов.
Тёплое течение
Здесь, на глубине трёхсот метров, в тихой тёплой воде, в чаще плавучих водорослей, угри мечут икру, а потом погибают. Нянькой вылупившихся из икры личинок становится подводное течение. Оно уносит их в океан, в сторону Европы.
За три года странствований по океану стекляшка-коротышка превращается в молодого угря. Он заплывёт в реку, будет там жить. И ничто - ни осока на берегу, ни ветка ивы над тихой заводью - не напомнит угрю его далёкую родину.
Но пройдёт десять, пятнадцать, а то и двадцать лет, и начнёт старый угорь спускаться вниз по реке. Он отправился в своё последнее путешествие на родину. Жить угорь может в любой реке, но метать икру будет только там, где он сам впервые увидел солнечный свет, - в море без берегов.
Где он сейчас, наш угорь? Мы с Борей часто говорим о нём.
"Сегодня ночью луны не было и лил дождь, - звонит мне по телефону Боря.
– В такую ночь под шум ветра угри штурмуют шлюзы. Должно быть, и наш беглец переправился через шлюз".
"А когда он доберётся до своей родины?"
"Не скоро. Американский угорь, его путь короче, - через год, европейский - через три года. Мы тогда будем уже в восьмом классе".
"А как он знает, куда плыть?"
Телефонная трубка об этом ни гугу. И я не знаю. А знать хочется. Может быть, вы поможете?..
Так закончил свой рассказ Миша. Он просил помочь, но Антона Петровича с нами не было. А сами мы знали о рыбьих путешествиях не больше, чем Миша и Боря.
– Может, Невидимка что-нибудь посоветует?
– сказала Майя.
– Сейчас мы его пригласим, - пошутил я и с поклоном распахнул дверь: Заходите...
– Ай!
– взвизгнула храбрая Катя.
На пороге стояла белая фигура. Только это был не Невидимка, а капитан. Заикаясь от волнения, он произнёс:
– Рыба-лоцман исчезла... Земля!..
Мы поднялись на палубу всплывшего "Моревизора". Но густой туман мешал нам узнать, близок ли на самом деле берег. Возле меня тяжело сопел капитан. Ещё бы - он волновался! Где же его помощники-птицы, на которых он так надеялся?
Но чу! В тумане послышались крики чаек. Я приложил руки ко рту и протрубил:
– Берег близко! Слышу голоса чаек!
– Держать на чаек!
– повеселел капитан.
Когда туман рассеялся, мы увидели берег, поросший лесом. Но нас ждал и другой сюрприз. Видно, Невидимка под прикрытием тумана побывал на корабле, подслушал наш разговор и оставил записку: