Морфо и лань
Шрифт:
Я поглядывала на последнюю оставшуюся у меня фотографию, ту самую, у «Макдональдса», прикидывая, как можно вернуться туда и что сказать Малышке, как заставить историю свернуть на другую дорогу. Я глазела на нее — по правде говоря, довольно часто, твою мать, каждую ночь, каждую гребаную ночь — но ни черта не могла придумать. Я могла заставить мир плясать под мою дудку и исполнять желания — но в этом не было никакого толку, раз нельзя было исправить уже случившееся.
Или можно?
Я
— Вспомнила кое-что, — сказала я небрежно. — Ты говорила насчет своего портфолио, так? Что включила туда фотку с Золотых Ворот, еще что-то… Можно взглянуть на него? Всё целиком?
— Конечно, оно у меня как раз с собой… — Малышка вытащила альбом из сумки. — А откуда внезапный интерес? Надеюсь, ты не собираешься схватить его, с хохотом умчаться к Пирсу 39 и скормить его там морским львам? Такую шутку даже я бы не оценила.
— Идея начинает мне нравиться, — пробормотала я, листая страницы. Вот они, фото из Аркадия-Бэй… свалка, где мы стреляли по бутылкам, памятники с сидящими на них птицами, белки и зайчики… ага! Вот она, синяя бабочка, сидящая на туалетном ведре. Тот самый элемент головоломки, за минуту до моего неудавшейся смерти, после которого все полетело к чертям. И символ всего этого дерьма, что случилось после.
Морфо.
Теперь дело за малым…
— Хлоя? — Макс уставилась на мое напряженное лицо. Застыла. Наверное, что-то поняла. Но уже поздно.
Потому что моей единственной мыслью в этот момент было «Отправиться назад. В Академию Блэквелл».
И Вселенная сжалась и помогла мне.
Ощущение падения. Подкатывающая к горлу тошнота. Ничего страшного, это просто рассинхронизация тела и мозга: глаза наблюдают движение, а вестибулярный аппарат настаивает, что никакого движения нет. Забавный парень — наш организм: не успел отрастить органы чувств, ответственные за ощущение путешествия во времени. Впрочем, не стоит его винить.
И все возвращается на круги своя.
— Давай поговорим о деле, — бросаю я небрежным тоном, заканчивая проверять кабинки. За самой дальнем в ряду, я знаю, замерла сейчас Макс. Та самая, прежняя Макс. Она не узнала меня: ничего удивительного, я перекрасила волосы, да голос у меня заметно огрубел — сигареты и травка не совсем похожи на здоровый рацион атлетов-разрядников.
Нейтан Прескотт морщит нос и отворачивается от зеркала.
— У меня ничего нет.
— Дерьмо собачье. У тебя до хрена денег. — Я веду себя подчеркнуто нагло. Слишком нагло, совсем не
— У моей семьи, а не у меня.
— Бедный ты мой богатенький сынок. — Я издевательски вздыхаю. — Ты толкаешь наркоту здесь всем и каждому. Наверняка твоя уважаемая семья с удовольствием помогла бы мне, если бы я сходила к ним… Представь, какие заголовки могли бы появиться в местной прессе, если только…
Я говорю все это потому, что знаю — Нейтан одновременно боится и обожает своего отца. Любит и ненавидит, и скорее даст прострелить себе голову, чем позволит Шону узнать что-то плохое о себе. Я знаю все это потому, что вернулась из будущего. Я говорю это потому, что у меня есть цель.
Нейтан багровеет.
— Не впутывай сюда и их, сука!
— Захочу — и скажу, что Нейтан Прескотт — трусливое ссыкло, который ноет как малолетка и разговаривает сам с собой!
Я почти слышу этот щелчок. Возможно, это снимается с предохранителя пистолет в кармане у Нейтана. Но куда более вероятно, это возвращается на нужные рельсы Вселенная. Внутри меня все поет. Это я все исправила. Я почти починила этот мир.
— Ты ни хера не знаешь, с кем связалась! — парень вынимает руку из-под полы куртки. А вот и последнее действующее лицо в этой сцене. Это если считать Малышку предпоследним лицом. А почему бы и нет, черт, почему бы и нет? Давайте, друзья, не считать ее бессловесным зрителем! У нее тоже есть в этой пьесе важная роль! — Ты ни хера не знаешь, на что я способен!
— Эй, откуда это у тебя? — мой голос дрожит, но это адреналиновая дрожь. Это предвкушение моего триумфа. Что бы такого еще сказать? А давайте-ка выведем его еще больше! — Опусти ствол, быстро!
Истекают последние секунды. Глаза у Нейтана делаются бешеные.
— Не смей мной командовать, чертов панк! Меня задрали такие люди, как ты!
Одним движением он припирает меня к двери туалета. Мгновения звенят, я почти вижу хрустальное сияние циферблатов и медленный бег худых вытянутых стрелок. Ну же, последний штрих, и потом…
Я резко отталкиваю его от себя.
— Отвали от меня, чертов психопат!
Выстрел.
Вот оно. Я успела. Я все сделала как надо. Еще одно усилие…
По словам Макс, именно в этот момент она выскочила из-за последней кабинки, крикнула «нет!», после чего время повернулось вспять. Она сделает это и теперь, и тогда все мои усилия пойдут прахом, если только, если только…