Морис
Шрифт:
— Простите, у меня закружилась голова, — и упал со стула.
— Дай подушку, Китти. Одеколон, Ада! — распорядился их брат. Он распустил Клайву воротник. — Мама, обмахивай его, нет, не так, вот так обмахивай…
— Глупо как вышло, — пробормотал Клайв.
Когда он заговорил, Морис его поцеловал.
— Мне уже лучше.
В комнату вбежали девушки и слуги.
— Я могу встать, — сказал Клайв. К нему вернулся нормальный цвет лица.
— Конечно же нет, — воскликнула миссис Холл. — Морис отнесет вас… Мистер
— Давай, старина. Доктор! Да позвоните же кто-нибудь доктору!
Он поднял друга, который был так слаб, что начал плакать.
— Морис, я дурак…
— Пусть дурак, — сказал тот и понес его по лестнице в комнату, положил на кровать и раздел. Постучалась миссис Холл. Выйдя к ней, Морис скороговоркой сказал:
— Мама, ты не должна никому рассказывать, что я поцеловал Дарема.
— Разумеется нет!
— Он бы этого не одобрил. Я очень испугался и сделал это нечаянно. Ты ведь знаешь, мы большие друзья, почти родные.
Этого оказалось достаточно. Ей нравилось делить с сыном маленькие секреты — это напоминало ей о том времени, когда она значила для него гораздо больше, чем теперь. Пришла Ада с кувшином горячей воды. Морис принял кувшин и направился к своему пациенту.
— Сейчас придет доктор, а я в таком виде, — рыдал Клайв.
— Вот и хорошо.
— Почему?
Морис закурил сигарету и сел на край кровати.
— Мы хотим, чтобы он посмотрел тебя именно в таком состоянии. Как же это Пиппа отпустила тебя одного?
— Я думал, со мной все в порядке.
— Черт тебя подери.
— Можно войти? — раздался за дверью голос Ады.
— Нет. Когда появится доктор — пусть сразу идет сюда.
— Он уже здесь, — крикнула Китти снизу.
Привели человека немногим старше Мориса и Клайва.
— Привет, Джаввит, — сказал Морис, поднимаясь ему навстречу. — Вылечите мне этого парня. Он перенес инфлюэнцу, думали, выздоровел. А он упал в обморок, и не переставая плачет.
— Все ясно, — проговорил мистер Джаввит и сунул в рот Клайву градусник. — Перетрудился?
— Да, а теперь собирается в Грецию.
— Ну и поедет. А сейчас выйдите все. Я к вам спущусь.
Морис подчинился, нисколько не сомневаясь, что Клайв серьезно болен. Джаввит вышел к ним минут через десять и сообщил миссис Холл, что не обнаружил ничего страшного — обыкновенный рецидив. Он выписал рецепты и сказал, что надо пригласить сиделку. Морис проводил его и в саду, положив руку на плечо доктора, спросил:
— А теперь скажите откровенно, что у него? Ведь это не просто рецидив. Это что-то более серьезное. Прошу вас, скажите мне всю правду.
— Он в полном порядке, — повторил доктор. Раздраженно, ибо кичился как раз тем, что всегда говорил правду. — Я полагал, что вы это поняли. У него прекратилась истерика, и он уснул. Это обыкновенный рецидив. Просто сейчас ему надо быть
— И сколько будет продолжаться этот, как вы его назвали, обыкновенный рецидив? Неужели в любую минуту могут повториться ужасные страдания?
— У него всего лишь недомогание… Он думает, что простудился в машине.
— Джаввит, вы что-то от меня скрываете. Взрослый мужчина не станет плакать ни с того ни с сего.
— Это просто слабость.
— Ах, называйте вещи своими именами, — досадливо проговорил Морис и убрал руку. — Должно быть, я вас задерживаю.
— Ничуть, мой юный друг. Я здесь затем, чтобы вы не испытывали затруднений.
— Хорошо, если это такой пустяк, зачем тогда сиделка?
— Чтобы он не скучал. Насколько я понимаю, он не беден?
— А разве с нами ему будет скучно?
— Вам нельзя, подхватите инфекцию. Вы же присутствовали, когда я говорил вашей матери, что никому из вас нельзя входить к нему в комнату.
— Я думал, вы имели в виду только моих сестер.
— И вас в равной степени, даже в большей, поскольку вы недавно уже от него заразились.
— Я не стану звать сиделку.
— Миссис Холл уже позвонила в клинику.
— Почему все делается в такой спешке? — сказал Морис, повысив голос. — Я сам буду за ним ухаживать.
— А потом станете катать ребенка в колясочке?
— Простите, что?
Джаввит, посмеиваясь, удалился.
Тоном, не допускавшим возражений, Морис заявил матери, что будет спать в комнате больного. Он не позволил затащить туда кровать, чтобы не разбудить Клайва, и устроился на полу, подложив под голову скамейку для ног и читая при свете газовой лампы. Вскоре Клайв заворочался и слабо простонал:
— О проклятье, проклятье…
— Тебе что-нибудь нужно? — спросил Морис.
— Живот схватило.
Морис поднял его из постели и усадил на вазу. После того, как наступило облегчение, он перенес его на кровать.
— Я сам мог дойти. Ты не должен этим заниматься.
— Ты бы тоже сделал это, для меня.
Он вынес горшок в уборную, опорожнил и вымыл его. Теперь, видя Клайва таким жалким и слабым, он любил его как никогда.
— Ты не должен, — повторил Клайв, когда тот вернулся. — Это противно…
— Не зли меня, — сказал Морис, укладываясь. — Попробуй опять уснуть.
— Доктор сказал, что пришлет сиделку.
— Зачем тебе сиделка? Подумаешь, понос прошиб! Да по мне пусть хоть всю ночь… Честно, мне это не трудно, я говорю это не для красного словца. Правда нетрудно.
— Но я не могу согласиться… Твоя контора…
— Послушай, Клайв, кого ты предпочитаешь: профессиональную сиделку или меня? Сиделка придет, но я распорядился, чтобы ее отослали назад, потому что мне лучше уволиться из конторы, лишь бы ухаживать за тобой, да и ты поступил бы так на моем месте.