Моритур
Шрифт:
Девушка замерла и покраснела. Это она неожиданно умерла и быстро воскресла, а другие новички для своих семей умерли навсегда. Для нее и правда сделали исключение, но предупредили, что лет через пятнадцать-двадцать ей придется прекратить общаться с семьей, потому что она не будет стареть, а это начнет вызывать много вопросов. Но у нее было время в запасе, а у остальных бонумов нет. А еще у нее была мама, хоть и «с изюминкой», но была, и ей всегда можно было позвонить.
— Извини. Я не подумала. Иногда я бываю очень глупой и бестактной.
— Все в норме, честно. И ты не глупая
— Почему? Новичкам стирают память?
— Нет, память остается при нас. После возрождения она постепенно возвращается и кустодиамы вспоминают прошлое, хотя другим о нем рассказать не могу. Вроде как в целях самозащиты. Не понятно только, к чему все эта защита и как наше прошлое может нам навредить. Оно же уже прошлое. Но ко мне оно до сих пор не вернулась, а прошло десять лет. Пришли какие-то обрывки, типа того, что я обожал песни Земфиры и Цоя, а еще играл в хоккей, но не лица родных и близких.
Селене искренне захотелось помочь парню, потому что она не представляла, как можно жить без прошлого. Еще больше девушке хотелось узнать отчего Ингвар умер таким молодым, но ей хватило такта оставить этот вопрос при себе. А чтобы хоть как-то улучшить ситуацию она предложила:
— Давай к Амалиэлю обратимся. Я уверена, он не откажет, он очень добрый и отзывчивый.
— К нему я и обратился пару лет назад. Он ответил, что всему свое время. И время мне вспомнить своих родных ещё не пришло.
— Значит, время точно придет. В самое лучшее для тебя время. — приободрила бонума девушка, потирая замерзшие руки.
Плед и чай не сильно спасали от октябрьского холода, но Селена старалась не подавать вида. Ей нравился сюрприз Вара и возможность побыть с ним наедине и поговорить. Она с улыбкой слушала парня и ловила себя на том, что больше изучает его лицо, чем вслушивается в то, что он говорит. И вовсе он не был похож на Сашу Петрова, как говорила Лиза. Да, они и правда были похожи внешне, но Вар для Селены был в миллион раз красивее. И он был настоящим, в отличии от лишь играющего роли милых парней актера. С Ингваром она была готова сидеть даже в полной тишине, лишь бы только был рядом. И совсем не страшно ей было отморозить руки, только бы больше времени провести вместе.
— Совсем тебя заморозил. — укорил себя Ингвар заметив, что Селена дрожит. — Никак не привыкну, что ты еще не прошла посвящение. Пошли скорее домой, отогревать тебя будем.
— Нет, нет, все в порядке. Ты совсем не виноват, просто мне следовало взять перчатки. Я же знала, что мы идем с тобой на длительную прогулку. А ведь на улице конец октября и мне бы стоило носить перчатки в кармане, так что сама виновата. Сейчас вот все уберем и пойдем отогреваться. — Селена не могла бросить мусор в лесу.
— За это не переживай. — улыбнулся Ингвар, нежно растирая замерзшие руки Селены своими. — Маленькие феи в лице Гадриэля и Лизы придут на помочь.
— Но это же неправильно. Они для нас тут все организовали, а теперь еще и убирать за нами будут. Я сейчас сама все быстренько соберу и пойдем. — Селена принялась
— Домой, Селена, домой! Греться! — кустодиам отобрал у девушки корзинку и поставил ее на кресло.
Вар прекрасно знал, что Гадриэль знает «волшебные слова», которые переместят мебель и корзинку обратно в Заставу, где с ней разберутся его «эльфы», и чтобы их прошептать, ему даже возвращаться в лес не нужно. А утром он в очередной раз хотел приучить Лизу к дисциплине и труду, именно поэтому переместил мебель не сразу на полянку, а чуть подальше и заставлял девушку ее перетаскивать, пока расставлял шатер. Возражения Вара по этому поводу Гадриэля не интересовали, так же, как и состояние Лизы, запыхавшейся и вспотевшей, но очень счастливой от предстоящего свидания у лучшей подруги.
Ингвар сгреб жаждущую навести порядок Селену в охапку и потащил в сторону коттеджа. Опустил он девушку на землю только спустя километр, сдавшись под напором ее рассказов о том, что она очень тяжелая (что бы полной неправдой, для Вара она была легче пушинки) и вполне в состоянии дойти до дома сама (что также бы полной неправдой, потому что от долгой прогулки и холода у нее болели ноги).
Пока Селена и Вар наслаждались чаем с блинами на природе, Гадриэль угощал ими Лизу. Он все лучше относился к девушке, потому что, таская кресла и стол, она ни разу не возразила и не пожаловалась, и заслужила тем самым награду. Гадриэль решил быть с ней дружелюбным. Дружелюбным, по его мнению, потому на чаепитие Лизу пригласили в приказном тоне.
Девушка, вздрогнувшая даже на втором этаже от крика беллатора «Немедленно завтракать!», спустилась на кухню. При виде грозного воина ее брови поползли вверх. Она не подозревала о талантах Гадриэля и была уверена, что блины для пикника он взял в каком-то кафе или из Заставы принес, но хозяйничающий у плиты беллатор убедил ее в ложности суждений.
Лиза даже расщедрилась на комплимент:
— Вкусно пахнет!
— А какой вкус… Сейчас оценишь. — заслуженно нахваливал свою стряпню Гадриэль.
Вкусный запах привлёк на кухню ещё и малума, который уже восседал на стуле и уплетал блины под недобрым взглядом Гадриэля, который пек их вовсе не для него.
Широко улыбающийся и получивший не предназначавшийся ему вкусный завтрак, Мэшер поприветствовал Лизу:
— Доброе утро, моя яркая звёздочка!
— И тебе доброе утро. — бросила в ответ Лиза. Она пока не решила, как ей вести себя, что с Мэшем, что с Гадриэлем, потому придерживалась вежливой краткости.
Подойдя к столу, девушка положила на него кинжал, и обратила к беллатору:
— Гадриэль, я запомнила, что твоя квартира — это спортзал посреди оружейной выставки, но не обязательно устраивать подобное и тут. Я твой кинжал сейчас в ванной нашла, под полотенцами лежал. И хорошо, что он просто выпал, когда я свое полотенце из стопки потянула, а ведь могла бы и порезаться.
— Это не мой. — спокойно ответил Гадриэль, даже не поворачиваясь. Он предпочитал не отвлекаться, когда готовил. — А в квартире у меня и книги есть.
— Так вон он куда запропастился. Все утро его ищу. — Мэш убрал клинок со стола.