Морковка для босса
Шрифт:
Меня эта искренняя теплота в голосе и во взгляде Кристины подкупила и заворожила даже.
На полу светлый ламинат. Стены жёлтые. Я теперь знаю, почему. Всё в умиротворяющей пастельно-жёлтой гамме. Кухонька небольшая, уютно и чисто. Большое окно с видом на соседние высотки и светящийся в ночи огнями широкий проспект. Гостиная с выходом на застекленную лоджию. Санузел совмещенный. Все скромно, но мило. И находиться в квартире приятно очень. Возможно потому, что всё новое… А может потому, что продумано до мелочей все, создан уют.
У неё даже
— Это испанские, мама, когда была жива, купила мне в приданое. — Кристина ловит мой взгляд на посуде, улыбается светло и чисто.
Ей идет эта улыбка, эти цвета, эта кухня и квартира.
И мне ужасно хочется приобщиться к ее миру, стать своим тут. Все же, есть что-то внутри странное, жаждущее тихого места, где можно снять костюм, уложить голову на мягкие женские колени, позволив тонким пальчикам ласково перебирать волосы, и расслабиться, наконец.
Приходит острое понимание, насколько сильно устал. Задолбался. Эта гребаная гонка, эти бабки, договоры, аренды, люди, люди, люди… Тишины хочу.
И самолепных пельменей.
— Пора замуж выходить, раз приданое достала, — я усмехаюсь, рассматривая, как Кристина в миленьком фартуке закидывает в кипящую воду самолепные пельмени.
— Так не зовут, — поддерживает она шутку, не поворачиваясь, помешивая пельмени.
— И хорошо, — говорю я, подходя ближе и вставая за ее спиной.
Кристина маленькая, без каблуков совсем малышка, и русая макушка пахнет свежо и уютно.
Наклоняюсь ниже, неосознанно совершенно, и в этот момент она поворачивается и поднимает на меня свои потрясающие глаза. В них удивление и легкая обида:
— Почему хорошо? — спрашивает она.
— Потому что ты свободна сейчас, — отвечаю я и накрываю ее губы поцелуем.
Кристина слабо ахает, вздрагивает в моих руках и, кажется, хочет отстраниться, но я не позволяю. Оглушенный чистой нежностью ее губ, я усиливаю напор, обнимаю ее, притягиваю к себе и с увлечением исследую доступные мне владения.
— Игорь… Боже… Ох… — она подрагивает от каждого прикосновения моих губ, но не отталкивает больше, покорно позволяя себя ласкать, целовать, чуть прикусывать шею в самых сладких местах. Это так нежно и одновременно горячо, что я совсем теряю осторожность, прижимаю ее к себе сильнее, упиваясь чистотой и свежестью. Она реагирует так, словно у нее мужчины никогда не было, неопытная и очень искренняя, и это подкупает. Завораживает. Её хочется трогать, не торопясь, распаковывать, как самый дорогой, самый желанный подарок. Сейчас во мне нет той дикой похоти, пьяной и безбашенной, что будит Морковка, нет острой болезненной страсти, разрушающей, всепоглощающей. Сейчас я — первооткрыватель, исследователь. И это совершенно новое для мне чувство.
Конечно, я далек от мысли, что Кристина — девственница, но уверен, что опыт с мужчинами у нее совсем небольшой.
Очень нежная она, очень стыдливая. И растерянная.
Не сопротивляется, но и не активничает. Не трогает меня жадно, не лапает, не лезет
И меня это заводит! Невозможно заводит!
Настолько, что уже не совсем соображаю, что делаю. Верней, все я соображаю, конечно, но вот планы повременить, не гнать лошадей, не торопиться… Похер на них!
Такая нежная, чувственная девочка в руках! Как тут останавливаться?
Я успеваю только выключить конфорку с кипящими на плите пельменями, затем подхватываю Кристину на руки и несу в комнату.
Типовая планировка не позволяет ошибиться с маршрутом.
Спальня у Кристины аккуратная и миленькая. И, наверно, тоже выстроена в правильных, психологически выверенных тонах. Но самое главное, в ней есть кровать. А все остальное — побоку.
На желтом покрывале Кристина смотрится невероятно горячо. Чуть растерянная, зацелованная, затисканная, взволнованно дышащая. Конфетка. Игрушка для больших мальчиков.
Поиграем!
— Игорь, я не думаю, что… — начинает она, явно пытаясь образумить меня. А у самой глаза блестят возбужденно. И губы облизывает так, что поневоле самые развратные картинки в голове появляются.
Я торможу, медленно стягивая с себя пиджак и рубашку следом, по-варварски, прямо через голову.
И Кристина застывает, изучая меня внезапно ставшими совсем темными глазами. Зрачки расширены, взгляд скользит по моему торсу, туманится желанием.
Мне это очень нравится, такая неприкрытая, беззащитная искренность. Кристина — не хищница Морковка, не кошка дикая. Она — беззащитная лань, с огромными перепуганными глазами. И я ее сейчас съем!
Наклоняюсь, упираю ладони по обе стороны от ее головы, смотрю серьезно. Потому что это на Морковку я набрасывался, не спрашивая разрешения, там все было понятно. А здесь так нельзя…
— Хочу тебя, Крис, — шепчу я, возбужденно дыша, втягивая запах ее кожи, нежничая… Соблазняя.
Так давно не соблазнял женщину! Такое новое, необычное ощущение! Кайф…
— Хочешь меня?
А это переломный момент. Сейчас она может все откатить назад, из ложной стыдливости, растерянности и прочих надуманных бабских причин. И мне этого нельзя допустить. Вот такой парадокс: спросить я обязан, а затем нужно все силы приложить, что ответ был в мою пользу.
Наклоняюсь ниже, прихватываю губами нежную кожу шеи, скольжу вниз, к впадинке между ключицами. И все это время урчу, словно большой кот, уговаривающий свою самочку на:
— Хочешь? М-м-м? Хочешь меня?
И добиваюсь, в итоге, того, к чему стремлюсь: Кристина, податливо поворачивая голову так, чтоб мне удобней было целовать, выдыхает со стоном:
— Хочу-у-у…
И это бинго!
Не прекращая целовать, облизывать ее, шептать на ушко всякие приятные глупости, веду ладонями вниз, стягивая с Кристины одежду. Это выходит легко, опыт не пропьешь, я женщин не соблазнял давно, а вот раздеваю-то постоянно.