Морок параноика
Шрифт:
Едва взглянув на эту компанию, Вера поняла, что будет скандал. Слишком высокомерно и по-хозяйски они держались.
В приемном покое в этот час было на удивление много народу. Медсестры уже сбились с ног, Вера со скоростью пулемета строчила карандашом по бумаге, стараясь не мучить людей лишнее время.
Вошедшие растолкали, буквально смели в стороны всех находившихся на их пути, не обращая внимания на возмущенные возгласы. Тот, что шел первым, встал вплотную к столу Веры и навис над нею:
– Памаги маему сыну!
– А что с ребенком? –
– Ногу падвэрнул, очэн болно! Памаги, да?
– Занимайте очередь и ждите, вашему сыну обязательно помогут.
Вера уже хотела дальше заниматься тем пациентом, которого оформляла, когда вошли эти типы, но тот, что говорил с ней, не дал ей такой возможности:
– Какой очэрэд? Какой ждат? Маему малчику болно! Он страдаэт! Памаги ему сейчас! Немедленно! Слышиш ты, дэвка! – Он сорвался на крик, лицо налилось краской.
– Здесь всем больно, – холодно отрезала Вера, – и все страдают. Я не вижу оснований принимать вашего сына без очереди.
– Аснавания? – Казалось, мужчина на секунду призадумался. – Будут тэбэ аснавания!
И непонятно было, угрожает он или предлагает взятку. Вера снова прикинулась “дурочкой с переулочка” с поправкой на ситуацию.
– Да-а-а? – ядовито протянула она, поднимаясь со стула и скрещивая руки на груди. – И чем же вы можете помочь больнице?
Когда она выпрямилась, оказалось, что собеседник только чуть выше ее ростом. Вере психологически стало как-то сразу легче с ним разговаривать. А еще она заметила то, на что не обратил внимания наглый посетитель. Еще в начале их разговора одна из медсестер быстро вышла из приемного покоя, и Вера догадывалась, куда она побежала.
Народ замер, ожидая, чем закончится эта стычка, и гадая, куда прятаться, если охрана этого наглого типа начнет стрелять.
– Памоч? Пачэму бы нэ памоч? Канэчна, можна памоч! Вот, пажалыста!
Он вытащил из кармана и протянул Вере пачку купюр. Купюр той самой страны, ракеты которой, по предположению Веры, учинили весь этот ужас несколько дней назад.
Ярость бывает слепой, бывает холодной. В первый момент Вера хотела схватить деньги и бросить их в лицо мерзавца, наорав на него при этом. Что заставило ее взять себя в руки, какое шестое чувство? Будто ледяная волна прокатилась по телу. Вера презрительно скривила губы, впилась взглядом в его глаза и прошипела:
– Убирайтесь.
– Что? – мужчина не поверил своим ушам. – Да как ти смееш, дэвка!
– Что слышали! Здесь останется только мальчик и тот, кто держит его на руках. А вы убирайтесь и фантики эти свои никчемные заберите. Чтоб духу вашего здесь не было! Сейчас же!
Она говорила тихо, но ее слышали все. Ее противник уже набрал в грудь воздуха, чтобы ей ответить. Или дать приказ охране стрелять.
Теплая тяжелая ладонь легла на плечо Веры, слегка отодвигая ее в сторону. Подошедший
Повисла тишина.
Еще с первого дня После Взрывов Вера пыталась, но пока так и не смогла понять, каким образом этот скромный парень с интеллигентным лицом и мягкой улыбкой в нужный момент умеет подать себя так, что кажется сильнее и выше всех окружающих. Вот и сейчас. Он только взглядом повел, а все замерли чуть ли не по стойке смирно.
– Вас попросили уйти, господа, – совершенно будничным и немного скучным голосом сказал Кравец. Лицо его было спокойным, губы даже как будто чуть улыбались. Но его колючий взгляд намертво вцепился в лицо мужчины с деньгами, и глаза были, как две льдинки. Трудно было, конечно, представить, как могут льдинки быть зелено-карего цвета, но другого определения Вера не смогла подобрать.
Мужчина вполголоса выругался на родном языке и запихнул деньги в карман.
– Я еще вэрнус!
– Конечно, вернетесь, – спокойно согласился Кравец, – как мальчика подлечат, так за ним и вернетесь.
Мужчина повернулся, рявкнул на свою охрану, кинул пару фраз тому, кто держал на руках его сына, и вслед за охраной вышел из помещения.
Вера облегченно выдохнула. И только теперь запоздало спохватилась: “Какого… каким образом остались на ходу машины, начиненные электроникой не меньше, а то и больше, чем другие иномарки, представляющие сейчас из себя груды хлама на колесах?”. Ответа не было. Вера только хотела спросить об этом Кравца, как из глубины здания набежал Курбанов, на ходу изрыгая: “Что?.. Где?.. Кто посмел?..”. Видимо, медсестра настолько переполошилась, что для подстраховки позвала обоих.
– Всё, Ярослав Викторович, всё закончилось! – выставив ладони вперед, поспешила успокоить его Вера.
И тут ее задним числом начало потряхивать. Она обессилено опустилась на стул и пробормотала: “Ну, вот есть же козел!” и невольно посмотрела на входную дверь. Потом замерла на долю секунды, озаренная некой мыслью, недобро сощурилась и снова повернулась к Курбанову:
– Ярослав Викторович, а у нас в хозяйстве нигде флага достаточно большого не залежалось?
– Какого флага? – опешил Курбанов.
– Российского!
– А флаг-то тебе зачем, да еще и большой? – Курбанов никак не мог понять причину внезапного интереса Веры к государственной символике.
– Над входной дверью повесить! – хищно оскалилась Вера.
========== Часть 6 ==========
Это был все же пятый день После Взрывов, потому что именно на следующее утро – утро шестого дня, это Вера запомнила точно – случилось явление Сереги Щербатова.
Утро было в разгаре. Вера, обложившись бумагами и уподобившись Юлию Цезарю, одновременно регистрировала поступающих, сводила воедино списки умерших и разгребала хозяйственные дела.