Морока (сборник)

М. Я. Козырев – нежный лирик и ядовитый сатирик – впервые выступил в печати еще 17-тилетним мальчиком, напечатав в «Тверской газете» несколько своих стихотворений в августе и сентябре 1909 года. Затем в 1913 году появились его стихи в журнале «Мечта», статья о Блоке в «Очарованном страннике», в 1914 году, и далее в журналах «Современный мир», «Современник», «Очарованный странник» печатаются стихотворения писателя. На молодого лирика критика обращает внимание. В 1916 году в сборнике «Пряник осиротевшим детям» появляется рассказ «Последние дни». До 1921 года лирика чередуется

с художественной прозой. В 1920 году в «Известиях ВЦИК» от 25 августа была напечатана «Былина о державной Москве».

Богатый язык, яркие краски, нежнейшая любовь к природе и захватывающий лирический подъем отмечали эту былину. В ней вполне определяется оригинальный и яркий лирик.

Но с 1921 года сатирик победил поэта, и произведения Козырева начинают появляться в еженедельных сатирических журналах.

Первая книжка сатирических рассказов Козырева вышла в 1922 году под заглавием «Морока». Уже в этой книге такие рассказы, как «Ванька», «Личность» и шесть лаконически написанных в пять-шесть строк трагических анекдотов из «беспризорного житья», говорили о несомненном и оригинальном даровании автора.

В № 95 «Правды» за 1922 год партийный критик Осинский писал об авторе: «Придирчивые люди сразу уловят в этих рассказах „контрреволюционный“ душок. Пускай себе. В них мы улавливаем кое-что более интересное – немалый сатирический или по крайней мере юмористический талант, с достаточной долей объективизма, чтобы не превратиться в пасквилянтство. Вдобавок к тому, мы улавливаем в них незаурядный талант рассказчика и думаем, что если Козырев сумеет стать самостоятельным, расширит свои темы, из него полупится интересный и своеобразный писатель».

Но известность Козырева в литературных кругах растет с выходом в свет книги «Поручик Журавлев», куда вошли его сатирические «поэмы» – «Журавлев», «Покосная тяжба», «Мертвое тело», его сказки, «Повесть о том, как с Андреем Петровичем ничего не случилось» и роман «Неуловимый враг». С 1925-26 года в издательствах «Всеобщая библиотека», «Рабочая Москва», «Круг», «Красная звезда», «Смехач», ЗИФ, «Крестьянская газета», «Никитинские субботники» выходит книга за книгой молодого автора.

Новый читатель начинает выделять молодого сатирика, но художник продолжает упорно работать над своими произведениями.

После авантюрной повести «Мистер Бридж» – около трех печатных листов, он пишет большой ромам «Девушка из усадьбы», исполненный глубочайшего лиризма, и острую сатирическую повесть «Ленинград», а на ряду с этими произведениями, не увидевшими света, работает над большой книгой: «Рабочий городок».

Среди наших юмористов и сатириков – Шишкова, Зощенко, Пантелеймона Романова, Михаила Булгакова – М. Я. Козырев занял свое особенное место. Как сатирик он не знает «цветов невинного юмора»; он ближе к едкому сатирику и острому фантасту Булгакову, чем к обывательски добродушному юмористу Зощенко. От всех произведений Козырева веет культурностью и увлечением литературными традициями. Н. Осинский после книги «Морока» отметил у Козырева влияние Ремизова. Если вы прочтете все произведения Козырева, то вы найдете много литературных влияний. Молодой художник слишком часто идет в своих «настоящих рассказах» от литературы. Он начал с увлечения фантастическими рассказами и сказками Гофмана, и чем необычней, чем фантастичней и запутанней были эти кошмарно-бредовые произведения одного из величайших фантастов, тем они больше увлекали Козырева. Намек, недоговоренность, оборванность на полуслове стали излюбленным приемом писателя. Можно без преувеличения сказать – все его «настоящие рассказы», сказки и повести всегда рисуют жизнь под углом фантастики.

М. Козырев всегда исходит от жизни, он внимательно изучает провинциальную прессу, но и в жизни и в прессе он всегда выбирает самое фантастическое. Фантастику Гофмана Козырев низвел с романтического неба на землю, в нашу реальную жизнь, и показал, какими нелепыми

гротесками, трагическими анекдотами и сказочными происшествиями полна эта действительность.

От Гофмана Козырев переходит к Гоголю с его изумительными чередованиями ритмов, с его лирическими отступлениями и повторениями. Даже самое название «поэма», странно звучащее в приложений к сатире, берет он у автора бессмертной поэмы «Мертвые души». Если вы прочтете поэму «Поручик Журавлев» и в особенности «Покосная тяжба», вы остро ощущаете гоголевскую манеру. Прислушайтесь к словам: «Дорога. Какое странное, и манящее, и несущее, и чудеснее в слове „дорога!“ Так сказал Гоголь, и не моему скромному перу сравниться с пером великого поэта. Разве смогу я достойно изобразить и битком набитую платформу, и схватки у дверей и площадок, и те тюки и мешки, которыми завалили нашего героя».

В этих лирических отступлениях, подчеркнутых повторениях и ритмах раскрывается не только сатирическое дарование Козырева, но и его нежный лиризм, и его постоянное влечение к ритмической прозе. В центре внимания сатирика обычно являются какой-нибудь Трущанск или Лутошанск, или уездный городишко «Красный Прищеповск», или темная Дурундеевская пустошь. Сам уроженец уездного города, Козырев любит отыскивать перлы фантастики и нелепых противоречий, извращение разумных идей в уездной глуши, и здесь часто его путеводителем является Салтыков-Щедрин, с его, «Историей города Глупова», с его беспощадным высмеиванием нашего российского головотяпства.

В 1920, году в телеграммах Роста сообщалось, как в одном уездном городишке родилась легенда о крокодиле. Позднее, года через два, много писалось об этом нелепо-фантастическом крокодиле, ставшем как бы символом уездной неразберихи и дикости. Эту фантастику уездной глуши берет художник темой своего очерка «Крокодил», Три дня из жизни Красного Прищеповска писаны в сатирическо-фантастической манере Щедрина, и только конец «Крокодила» напоминает чеховское брожение умов. Щедринской манерой отмечен и рассказ «Никита Павлыч». Но и Щедриным Козырев не ограничивается. Его очерки «Инвалид Чуфыркин» – повесть в письмах и прошениях, «Долго ли нам терпеть» – письмо селькора Вани Нарядного из деревни Горбы, талантливый рассказ «Человек с документами», «Конец света» и др. напоминают нам чеховскую манеру. Но было бы большой ошибкой говорить о заимствованиях и подражаниях. Такие пробы стилей были и у Лермонтова, и у Тургенева, и у Некрасова. И у наших молодых художников – Пильняка, Леонова.

Козырев много и упорно работает над своим стилем, над заострением формы, над литературным приемом, над музыкой слова, над построением своих рассказов и над развертыванием их сюжетов. В «Покосной тяжбе» выступает на первый план задача словесного сочетания, подчеркивания ритма, приемы повторения; в повести «Мистер Бридж» сразу бросается в глаза установка на сюжет, при чем чувствуется едкая пародия на авантюрный роман. Во всех произведениях Козырева сильно вредит непосредственности восприятия его произведений подчеркнутая неясность его эзоповской речи. Впрочем здесь не всегда приходится винить автора. Горькой иронией звучат у М. Козырева строки в его прекрасной поэме «Поручик Журавлев»; «И если вы, читатель, посетуете, что я, обещав вам повесть с лирическими отступлениями, часто даю только эти лирические отступления, то я могу в оправдание сказать, что самая повесть вычеркнута незнакомцем».

В своих работах М. Козырев очень часто выбрасывает живую ткань, пользуется широко фигурой умолчания. Главный герой его повести «Мистер Бридж» разыгрывает из себя англичанина, который не знает ни слова по-русски и в самые трагические минуты проходит перед вами молча. Постепенно, внутренняя борьба с «незнакомцем» выработала у художника своеобразную манеру. В его умолчаниях есть своеобразная острота. В сочетании нежной любви к человеку, к человеческой личности и едкой насмешки над пошлостью, тупостью, головотяпством – свой, козыревский стиль.