Мороз по коже
Шрифт:
Ревность… Хорошо знакомое и привычное для меня чувство. Сильнее всего я ревновал именно пигалицу, но что-то подобное, пусть и гораздо более слабое испытывал в отношении сестры и Маши… Обе они выбрали совершенно не тех мужчин… И если с Машей все было предельно ясно, то выбор Оли я не мог принять довольно долго. Когда сестры особенно не хватало, внутри расползалось ощущение, что её, как Персефону выкрали у нас из под носа и отдали в преисподнюю.
Он ей совершенно не подходил… Холодный, злой, и такой отталкивающий, что у меня мороз шел по коже при
Одевшись и спускаясь вниз, я невольно размышлял о том, каким будет знакомство Ольги и Ксюши. Они должны понравиться друг другу. Обязательно. Да и разница в возрасте совсем невелика, поэтому девушкам будет о чем поговорить.
Пока я выезжал из гаража, а затем по городским пробкам добирался до дома брата, то и дело вспоминал вчерашний вечер, даже не пытаясь стреть с лица идиотскую улыбку. Она запретила мне общаться с Кулецкой. Это было так смешно, но вместе с тем приятно, что я чуть лужей не расплылся у ног пигалицы.
Когда впереди показались кованые ворота особняка, я даже заерзал от нетерпения. Соскучился. Причем так сильно, что до треска в ребрах хотел обнять пигалицу и зарыться носом в её шоколадных волосах.
— Привет, Борисыч! — крикнул я из-за приопущенного стекла охраннику и, не дожидаясь его помощи, въехал во двор.
— Доброе утро, Роман Сергеевич. Вы просили докладывать обо всех посетителях сразу… К Оксане вчера приежала подруга… Уехала под утро… Не стал вас беспокоить ночью…
— Ясно. Если посетители женского пола, то не докладывай. Обо всех мужиках звони и говори сразу! Хотя, нет… Вообще не пускай внутрь лиц мужского пола без моего ведома.
— Так она же взрослая вроде… Племянница ваша…
— Она мне не родня. Пока не родня.
— Ясно, — засуетился охранник, а я заглушил мотор и бодрой походкой направился в дом для того, чтобы будить свою пигалицу. С каждым новым шагом, приближающим меня к Оксане, внутри росло предвкушение. Словно она долгожданный подарок, который пока нельзя разворачивать, но уже можно вовсю любоваться им.
Внутри было тихо, словно дом абсолютно пуст. В какой-то момент мне даже стало страшно, что она снова ушла, но когда пигалица появилась в дверях гостиной, я не смог сдержать вздох облегчения.
— Доброе утро, малыш, — просипел я, шаря голодным взглядом по стройной фигурке, скрывающейся за черной толстовкой и джинсами.
— Кому доброе, а кому не очень, — буркнула Ксюша и направилась к шкафу, из которого достала куртку и ботинки, после чего села на банкетку и принялась надевать обувь.
— Я тебя отвезу, — взгляд невольно задержался на мертвенно-бледном лице девушки, а в носу защекотало, от еле заметного запаха алкоголя.
— Ты что, пила?
— Немного. За встречу с подругой. Охранник ведь доложил о том, что у меня была гостья? — голос пигалицы сочился сарказмом, и вся она вела себя как-то
— Ульяна твоя? — продолжил я, изо всех сил стараясь сохранять самообладание.
— Нет, не Ульяна… Другая моя приятельница… Впрочем, неважно. В институт меня довезет Марик Соболев. Мы утром созвонились, поэтому вам… тебе не стоит беспокоиться.
Пигалица, не поднимая глаз, вылетела из дома, хлопнув входной дверью, а я так и остался стоять, ощущая себя облитым целым потоком ледяной воды.
Что?! Что, могло измениться за одну ночь? За не полных двенадцать часов, вашу мать?!
Какой, к черту, Соболев?! Я еле отбился от обвинений о избиении Азарова, а теперь еще и мажор Марик?
— Мороз… Мороз… Куда ты лезешь? — с видом настоящего мученика простонал я и вышел на террасу, в надежде, что догоню пигалицу и свежий воздух немного прояснит туман в голове. Но Ксюши уже нигде не было видно, а весеннее солнце набирало силу, и на улице было по-настоящему тепло. Но мое хорошее настроение разлетелось, как сигаретный дым на ветру, поэтому теплая мартовская погода не радовала. Если буквально пять минут мне хотелось насвистывать от удовольствия, то теперь в пору было крушить все вокруг.
Всему виной пигалица.
Мелкая коза… Неужели мне вчера показалось? Неужели не было ревности и её расположения? А я — взрослый искушенный тридцатидвухлетний мужик, как подросток повелся на бабские уловки?
Весь последующий день проходил просто отвратительно. Меня бесило буквально всё. Пришлось заехать на службу, и там меня понесло… Перескандалив с половиной коллег и наорав на подчиненных, я решил отвлечься на бокс, но и там желанной разрядки не наступило. В перерыве между спаррингами я всё таки набрал номер Ксюши, но она три раза подряд отбила вызов и в итоге прислала сообщение:
"Я занята. С Мариком Соболевым обедаю в кафе."
— Сучка мелкая! Зараза! — рычал я, готовый скрипеть зубами от ревности и изо всей силы бил перчаткой прямо в лицо Сереги Кравцова, когда тот не успевал увернуться.
— Ну разбей рожу ему, как первому её хмырю. Только появится новый, а за ним ещё… Ой, *лять… Мороз, падла, больно. Не мне рожу разбей, а Соболю! — застонал друг и схватился за нос.
— Переборщил, извини… Ладно, я поехал, — перчатки в один миг оказались на скамейке, а я быстрым шагом направился в сторону душевых.
Стоя под упругим прохладными струями воды, я лихорадочно размышлял, какая шлея могла попасть под хвост этой пигалице? Как из милой, ревнивой Ксюши она, буквально за одну ночь превратилась в холодную неприступную Оксану?
Уже позже, в машине, я снова потянулся к телефону, ругая себя за неумение сдерживаться в отношении всего, что связано с этой мелкой заразой:
— Слушаю, — голос Ксюши звучил так холодно, что я невольно поежился.
— Малыш, я заберу тебя из университета.
— Не нужно, после обеда с Марком, я решила не возвращаться на последнюю лекцию. Приведу себя в порядок и вечером мы пойдем с ним в кино.