Мороженое со вкусом чили
Шрифт:
— Держите. С ней все в порядке?
— Ты сможешь снять с нее толстовку, чтобы посмотреть есть ли еще где-то раны или синяки? — полувопросительно попросил Громов и сжав плечо Игоря, кивнул ему в сторону занавески. — Мы пока поищем чем можно обработать.
Они оба вышли, а я аккуратно начала снимать с нее одежду. Оставила в футболке, но на руке уже прослеживался след чужих пальцев. Кто-то явно сильно схватил ее за запястье и пытался удержать. Несколько лунок от ногтей в виде корок и царапин. На шее присутствовал отпечаток не то от провода, не то от тонкого ремешка. Что же с тобой произошло? На глаза наворачивались
— Ребят…
Макс заглянул и оторопел. Следом выглянул в проем Игорь. Его глаза налились кровью, гневом, злостью и яростью.
— Какого хера?!
— Я не знаю…
— У нее родители тираны или это прикол какой-то? — злясь на ситуацию, Фролов зашипел.
— Мы все выясним, когда она придет в себя, — Громов приобнял меня за плечи. Я повернулась к нему и уткнулась в грудь, теряясь в догадках.
— И что вы тут забыли? — голос медсестры раздался как гром среди ясного неба.
— Ты, — разозлившись в конец, Игорь угрожающе надвигался на нее, рыча: — Какого хера, тебя нет на месте? Почему, медсестра шляется неизвестно где, когда человеку нужна гребанная помощь?
Я понимала его гнев.
— А это вас не касается, — огрызнулась молоденькая девчонка почти нашего возраста.
— Еще как касается, дорогуша. Думаю, директор, будет в ярости, узнав, что его персонал настолько халатно относится к жизни студентов, что тратит свое время на скоростной секс с молоденькими в подсобке, — он посмотрел на нее свысока настолько злобно, что у меня волосы на затылке зашевелились.
Макс усмехнулся.
— Первая стадия.
— Что? Ты о чем? — перевела на него взгляд полного непонимания.
— Он готов растоптать всех на своем пути лишь бы спасти того, кто ему дорог, — прошептал Громов и щелкнул пальцем по носу. — А вообще с такими ранами ей место в больнице.
Он нахмурился и посмотрел на Вику. Она медленно дышала.
— Вы не имеете права, — возмущалась она, уперев руки в бока и смотрела на Игоря, как на пустое место.
— Я имею право, — заявил Макс сухим тоном. — И пока вы спорите, у нас, возможно, умирает подруга. Игорь, вызови скорую к Университету. А вы, дамочка, либо развлекаетесь вне работы, либо не трахайтесь вообще. Я бы свою жизнь вам не доверил. Смею поспорить, что вы ничего не смыслите в медицине, потому что среди вашего хлама на столе, я не увидел ничего хоть что-то напоминающее вашу профессию. А это означает, что вы соврали кадрам о своем липовом образовании лишь бы быть ближе к своему парню или же утереть нос своему папочке.
У нее открылся рот. Фролов кашлянул в кулак, приподняв уголки губ в улыбке и презрительно взглянув на нее, удалился в коридор для звонка.
— Я это не забуду, мелкий… — зашипела она, но он прервал ее на полуслове всего одной фразой, от которой мое сердце перевернулось несколько раз.
— Не стоит кидаться словами, о которых, можно пожалеть.
Медсестра развернулась на каблуках и взмахнув длинными светлыми волосами, быстрым шагом вышла прочь. И он оказался прав. Никто не бросит пациента на произвол судьбы. Получается, что она действительно наврала директору.
— Скорая едет, — сообщил Игорь, прислонившись к дверному проему.
—
— Не думаю, что она бы этого хотела… — растерянно прошептала, вытирая щеки от давно высохших слез.
В комнату влетели фельдшеры в синих костюмах с чемоданом на перевес, а двое других несли в руках носилки. Более старший по возрасту мужчина подбежал к Покровской и стал ее осматривать. Началась суматоха. Я же смотрела на хаос вокруг словно в тумане. Предварительный диагноз не радовал. За дело возьмется полиция. А нам предстоит узнать кто мог поступить с ней настолько жестоко. Посмотрев на парней, я видела в них те же самые мысли, как и у меня.
***
Как сказал Макс, нас не пустили дальше комнаты ожидания. Здесь толпился народ и пытался разузнать в регистрационных кабинках информацию о поступлениях. Кто-то проходил осмотр принесенных продуктов тем, кто уже лежал в больнице определенное время. Я стояла у окна вместе с Игорем. Громов вышел на улицу и с кем-то разговаривал по телефону. Он ходил медленно туда-обратно. Иногда то потирая шею, то засовывая руку в карман. Его взгляд сосредоточен. Я обняла себя за плечи, придерживая лямку рюкзака. Фролов стоял, скрестив руки на груди и прижался к оконной раме спиной. У меня в голове не укладывалось произошедшее. Почему она не рассказала? Неужели из-за этого происшествия, она не выходила на связь?
— Почему она промолчала? — он хрипло задал вопрос то ли самому себе, то ли хотел узнать ответ на вопрос.
— Не знаю. Сама гадаю.
— Она не сможет выступать, и, наверняка, понимала это. Но все равно пришла и показала номер.
— Вика никогда не сдается.
— Именно.
Мы оба замолкли. Во время приезда скорой в больницу, нам сообщили, что ее увезут в реанимацию. Тот шов, который был наложен самостоятельно, разошелся и открылось небольшое кровотечение. Жизни не угрожало, но врачи решили перестраховаться.
— Как думаешь они сообщили ее родителям? — взволновано прошептала, вспоминая ссору с ними.
— У них есть закон, который, они не могут нарушить. К тому же замешана полиция в расследовании. Они обязаны знать.
— Верно…
Макс закончил разговор и двинулся в сторону входа, а к нам как раз подходила женщина в белом халате с картой в руках. Следом за ней шли полицейские в форме. Один из них, более молодой на вид, держал блокнот с ручкой. Фролов напрягся, но подошедший Громов остановил их одним взглядом. Я почувствовала стену. Защиту, выросшую за спиной в виде Макса. Он спокойно наблюдал и ждал.
— Доброго дня, — поприветствовала врач.
На вид ей лет сорок с небольшим. Темные волосы собраны в тугой хвост. Короткие ногти с лиловым маникюром. Строгая, молочного цвета, блузка и черные классические брюки. На шее висел миниатюрный кулон. Карие глаза внимательно осматривали нас. Ее тонкая бровь изогнулась.
— Вы друзья поступившей? — поинтересовалась она и мы кивнули. — Что ж, я не могу рассказать подробностей, но с уверенностью могу сообщить, что ваша подруга в стабильном состоянии. На данный момент жизни ничего не угрожает. Пока мы понаблюдаем за ней, но как только переведем в палату, то сообщим.