Морская сила(Гангутское сражение)

Фирсов Иван Иванович

— Дюжина с лишком, господин капитан-коман­дор, — доложил Сенявин.

Разглядывая в подзорную трубу шведскую эскад­ру, Петр, с одной стороны, бодрился: «Такую непри­ятельскую махину отбросили от Котлина!», и в то же время в его душе веяло холодком от неспособности противостоять неприятелю на море. «Што у нас? Фрегат, шнява, галиоты да бригантины. С такой си­лой в море соваться на верную погибель. Покуда ко­рабли для первой линии пушек в полсотни, не менее, не сподобим, дюжину, дай Бог, на первый раз, с Кар­лом тягаться на море пустая затея. А когда сие сбу­дется?»

Петр

покосился на снующего от борта к борту Крюйса. «Капитан он добрый, флагман то ж грамо­тен, а все же и своих заиметь надобно. Даром Федя Го­ловин адмирал, — царь кинул взгляд на одутловатую фигуру, — но в морском ремесле-то мало сведущ. Ак-ромя того на нем Посольский приказ и другие заботы. Крюйс-то хорош, но своего бы флагмана на море здеш­нем обрести бы надобно. Разве Апраксин? Так у него забот в Азове и Воронеже уйма».

— Ну что ж, слава Богу, порезвились, — отрыва­ясь от подзорной трубы, проговорил царь. — А тягать­ся со шведами в открыток море еще рановато. Пушек корабельных мало. Поднять сигнал по линии: «Пово­рот всем на обратный курс!»

Отряд возвратился на Котлинский рейд под прикры­тие береговых батарей, сюда-то шведы не сунутся…

Две недели крейсировала русская эскадра на рас­стоянии дальности стрельбы береговых батарей.

Превосходящая вдвойне армада шведских кораблей так и не решилась приблизиться к острову Котлину.

Петр с Головиным ушли на «Мункере» в Петер­бург. Эскадра салютовала адмиралу в последний раз.

Впервые обозревал свои акватории на Балтике генерал-адмирал. Невольно пришли сполохи воспоми­наний на ум о былом, Азовских походах, становле­нии Азовской флотилии. Тогда все суда поступали с Воронежских верфей. Там и сейчас Апраксин нара­щивает морскую силу для южных рубежей супротив турок.

А начинали-то все с казачьих лодок и доморощен­ных галер. Нынче и с турками по-иному разговор дер­жим, опасается султан нашей морской силы, вот-вот нагрянет в Черное море, а там и в Константинополь…

Здесь, в устье Невы, государь затеял тож великое дело, надобно ему подмогать, да вот сердечко стало пошаливать…

Словно предчувствовал что генерал-адмирал Фе­дор Головин. С грустью долго смотрел на исчезающие в вечерней белесой дымке очертания немногочислен­ных бригантин на Котлинском рейде, уходящий за го­ризонт шпиль Кроншлота…

Спустя несколько дней Наум Сенявин записал в журнале: «Август. В 12-й день вице-адмирал полу­чил ведомость, что г. адмирала Головина не стало:и в то число поднят был у вице-адмирала флаг с кре­стом, на грот-стеньге с флагштока в половину. По­том из десяти пушек выстрелили, пушка за пушкой,не часто. Потом опущен флаг в половину с флагшто­ка на корме, так же и на других кораблях…»

Петр, едва сдерживая слезы, повелел Меншикову:

— Тело Федора Алексеевича убереги, отправь в Москву, потом погребем, — смахнул слезу. — Вызы­вай другого Федора из Воронежа, пущай флот прини­мает адмиралтеец наш, Апраксин.

Новоявленному командующему нарождавшегося флота довелось начать боевую службу не на море. По­здней осенью Петр задумал штурмовать Выборг. Тре­вожился он за устье Невы,

хотелось обезопасить с се­вера свое детище, Питербурх.

— Пора покончить с этим шведским гнездовь­ем, — делился он замыслами с только что прибывшим Федором Апраксиным. — Сбирай гвардейцев, кого из флотских прихватим, батальонов пяток, пушчонки полевые налегке возьмем.

— Так-то в спешке, Петр Лексеич? — сомнитель­но покачал головой Апраксин.

— Обойдется, чай, под Нарвой быстро сладили. Апраксин закашлялся, но в этот раз промолчал. Покидая «Мункер», царь подозвал Наума Сенявина:

— Пойдешь со мной к Выборгу, подбери кого еще себе подобных из наших морских воев. Море-то там рядом.

— Ермолай Скворцов напрашивается, господин капитан-командор, братаны мои Ульян да Иван.

— Добро, людишки надежные.

Купол сторожевой башни показался верст за де­сять. Чем ближе подходил передовой отряд, тем чаще переглядывались гвардейцы, поеживаясь от морося­щего дождя. Цитадель стояла на высоком холме, ок­руженная земляным валом, а перед ним плескались волны широкого канала. Грозные крепостные стены мрачно высились над глубоким рвом, не предвещая легкой победы.

Обложив крепость довольно жидкой осадой, сол­даты стали окапываться, разбивать палатки, рыть траншеи. На холме установили пушки, начали обст­реливать крепость. Первые же залпы разочаровали Петра. Ядра отскакивали от крепостных стен как го­рох, даже не оставляли видимых для глаза следов. Стены оказались втрое выше, чем в Нарве, да и тол­щиной превосходили их видимо вдвое-втрое.

Для порядка Петр послал коменданту парламенте­ра с ультиматумом. Тот, ухмыляясь, прочитал циду-лю и вернул парламентеру, помахивая ладонью, да­вая понять, что ответа не будет…

Стены цитадели спускались впритык к береговой насыпи, ограждая порт и гавань от неприятеля. Сюда с моря то и дело беспрепятственно приходили и отсю­да уходили транспорты с припасами и войсками. Вход в залив заперла шведская эскадра.

На Балтике штормило, но шведы медлили, подхо­дить к Котлину побаивались. Обрадовало царя донесе­ние Крюйса: «Сентября в 28 день видели мы в море3 неприятельские фрегата, только были близь в 20верстах, и они тогда ж все поворотили назад, а послетого никаких не видели; сего октября в 3 день хочу яс Божиею помощью по Вашему Царского Величества Указу со флотою, которая еще состоит в 17 кораб­лях, отсель идти, ежели еще я какого Вашего Царско­го Величества Указу не получу».

Прочитав донесение, Петр недовольно поморщил­ся: «Рановато Крюйс в теплые квартиры просится». Пришлось объяснить. «Нашему флоту (в 17 кораб­лей), при Кроншлоте стоящему, еще некоторое время на море побыть, хотя бы до половины сего месяца, или оставить из них 10 кораблей и над ними доброго командира, для того чтоб неприятель не так смело подступал и диверсии б не учинил».

Там, на море, покуда надежно все, а здесь, вокруг Выборга, одни неприятности. Петр ходил по болотис­тым топям, чувствовал на себе тяжелые взгляды мол­чаливых преображенцев. А шведы громыхали из тя­желых орудий, выбивали солдат из осадных траншей.