Морские битвы России. XVIII-XX вв.
Шрифт:
Планируя действия на морских коммуникациях, вице-адмирал А. Г. Головко старался привлечь разнородные силы, но все же главная тяжесть борьбы легла на подводные лодки, которые действовали у берегов Норвегии с первого до последнего дня войны.
К началу войны в составе Северного флота была бригада подводных лодок, которой командовал контр-адмирал Н.И. Виноградов, а затем в марте 1943 года его сменил контр-адмирал И.А. Колышкин. В бригаду входило девять больших и средних лодок и шесть малых — типа «Малютка». Базировались они на Полярный. На боевое применение подводных сил оказывали влияние несколько факторов: уровень предвоенной боевой подготовки, техническое состояние подводных
Если говорить об уровне боевой подготовки, то она была не на высоте. Сказывалась гибель в мирное время подводных лодок Щ-424 (20 октября 1939 года) и Д-1 (13 ноября 1940 года). После этого командирам было запрещено погружаться в районах, где глубины превышали рабочую глубину подводных лодок. А поскольку в Баренцевом море полигонов с такими глубинами просто не существовало, приходилось в летние месяцы для отработки задач боевой подготовки всей бригаде уходить в мелководное Белое море. Учебные торпедные атаки допускалось упрощать: выполнять в светлое время, стрелять одиночными торпедами по неподвижной цели, часто имитируя выпуск торпеды воздушным пузырем.
Крупным недостатком наших подводных лодок было то, что они не имели гидроакустических и радиолокационных станций, а перископные антенны появились на семи подводных лодках только в середине 1944 года. Все это ограничивало деятельность лодок в темное время суток, полностью исключало выход в бесперископные атаки, а для осуществления приема-передачи радиодонесения надо было всплывать в надводное положение.
За время войны противодействие противника все более нарастало. Если в начале войны участвовали только ограниченные силы бывшего норвежского флота и малочисленный финский отряд катеров, то уже 11 июля 1941 года на Север прибыла 6-я немецкая флотилия эскадренных миноносцев в составе пяти единиц, затем две подводные лодки и минный заградитель. В дальнейшем, особенно после того как были сорваны планы наступления немецких войск на Мурманск, в базы Северной Норвегии были перебазированы не только флотилии тральщиков, сторожевых кораблей, охотников за подводными лодками и эскадренных миноносцев, но и линейные корабли «Тирпиц» и «Шарнхорст».
В первые месяцы войны советские подводные лодки действовали позиционным методом. Для них вдоль побережья Норвегии было нарезано восемь позиций. Этот метод применяли, во-первых, из-за недостаточной подготовленности командиров подводных лодок, во-вторых, по причине отсутствия опыта в управлении развернутой в море группировкой подводных лодок у штаба флота, и, в-третьих, вследствие сложной обстановки на сухопутном фронте. Позиционный метод обрекал подводные лодки на пассивное ожидание целей в пределах обширных позиций.
В первые месяцы войны командиры подводных лодок при выходе в атаку выпускали по одной торпеде. Сказывалось влияние предвоенной боевой подготовки и требования руководящих документов. Успешность таких атак была низкой. Выполнив до конца сентября 1941 года 22 торпедные атаки, потопили всего четыре транспорта. Так, 27 июня подводная лодка Щ-401 под командованием старшего лейтенанта А. Е. Моисеева на рейде порта Варде одной торпедой атаковала стоявший на якоре транспорт. Но из-за большой дистанции (18 каб.) и допущенной ошибки в занятии огневой позиции торпеда в цель не попала. Кстати, это была первая атака советской подводной лодки в Великой Отечественной войне.
Низкая эффективность подводных лодок привела к тому, что в августе 1941 года нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов в специальной директиве потребовал от подводников большей активности. Некоторые командиры подводных лодок, невзирая на разграничительную линию, проходившую вдоль берега,
С конца сентября 1941 года подводники перешли к стрельбе так называемым «английским способом», то есть залпом с временным интервалом, выпуская от двух до четырех торпед. Это не только повысило эффективность, но и дало возможность увеличить дистанцию стрельбы до 8 кабельтовых. 26 сентября командир подводной лодки Д-3 капитан-лейтенант Ф.В. Константинов первым выполнил двухторпедный залп, а затем 30 сентября и 11 октября он выполнил две атаки, выпустив одновременно по три торпеды в залпе.
2 октября 1941 года подводная лодка М-171 под командованием старшего лейтенанта В. Г. Старикова проникла в порт Лиинахамари, где атаковала торпедами два транспорта. При отходе подводная лодка попала в противолодочные сети и в течение двух часов, подвергаясь атакам глубинными бомбами, безуспешно пыталась их преодолеть. В отсеках не хватало кислорода, аккумуляторные батареи быстро разряжались. Командир принял смелое решение прорываться в надводном положении. Во избежание захвата подводной лодки противником было даже предусмотрено взорвать ее. Но в ходе начавшегося прилива на перископной глубине подводной лодке в конце концов удалось вырваться из сетей. За этот дерзкий подвиг и смелость командира наградили орденом Ленина, а остальных членов экипажа — орденами Красного Знамени и Красной Звезды.
С 1942 года на Северном флоте перешли к методу крейсерства подводных лодок в назначенном районе. Но новый метод мало чем отличался от предыдущего. Как и прежде, подводные лодки действовали одиночно, без взаимодействия и без сил обеспечения. Правда, районы их действия стали значительно большими. Чтобы облегчить поиск противника, подводным лодкам стали чаще сообщать данные разведки. Но пользы от них было мало, поскольку информация передавалась в темное время, когда лодка находилась либо на сеансе связи, либо на зарядке аккумуляторных батарей. Обнаруженные днем конвои уходили в другие районы и не всегда подводная лодка успевала выйти на их перехват.
В феврале 1943 года была предпринята попытка использовать подводные лодки в тактической группе. Две подводные лодки К-3 и К-22, вооруженные гидроакустическими приборами «Дракон» с каналом звукоподводной связи, вышли на совместный поиск конвоев в район между Варде и мысом Нордкин. Но при атаке конвоя, из-за ненадежности звукоподводной связи, лодки потеряли контакт друг с другом и больше его не восстанавливали. После этого К-3 возвратилась в базу, а К-22 из боевого похода не вернулась. Предполагают, что она подорвалась на мине.
С приближением полярного дня подводным лодкам после 10-12-часового боевого патрулирования в районах приходилось уходить на 30–40 миль от берега для зарядки аккумуляторных батарей. При этом большую часть пути подводные лодки преодолевали в подводном положении, расходуя запасы электроэнергии. В этих условиях в один район развертывались две-три подводные лодки, одна из которых находилась непосредственно в районе коммуникаций противника, другая заряжала аккумуляторные батареи, а третья находилась на маршруте перехода из района зарядки батареи к берегу. Смену лодок осуществляли по специальному графику. Если в 1941–1942 годах подводными лодками управлял штаб флота, то с начала 1943 года эта функция перешла к командованию бригадой.