Морские гезы
Шрифт:
Порт Ла-Рошели остался прежним, если не считать, что судов у мола и на рейде стояло больше. Город основательно выполз за городские стены. Там, где раньше был выпас и виноградники, теперь стояли дома. Прибывший на судно на двухвесельной шлюпке таможенный чиновник — семнадцатилетний юноша с тонкими усиками на узком бледном лице, которое затеняла черная фетровая шляпа с широкими полями и белым страусовым пером — первым делом поинтересовался, нет ли на судне больных?
— Слава богу, нет! — порадовал я.
— Откуда пришли и что привезли? — задал он второй вопрос.
— Привезли английские
Пусть сам догадывается, откуда.
— Сколько штук? — спросил таможенник с неподдельным интересом.
— Семь, — ответил я.
— Мало! — возмущенно произнес юноша.
— Если найду хорошего покупателя, привезу больше, — заверил я.
— Сейчас они приплывут к тебе, — пообещал он.
Больше ничего не спросив и не посмотрев, таможенный чиновник спустился в свою шлюпку и приказал двоим гребцам быстро везти его в порт.
Примерно через час к джекассу подошел восьмивесельный ял. На нем прибыл мужчина лет двадцати семи, выше среднего роста, с темно-русыми волосами длиной до плеч, тонкими острыми усиками и бородкой клинышком. Одет был в темно-синий дублет с белым гофрированным воротником толщиной сантиметров пять и вырезом спереди, вертикальными разрезами на рукавах, в которые проглядывала алая рубаха, и темно-красные штаны-«тыквы», в вертикальные разрезы которых проглядывала синяя подкладка. Довольно объемный гульфик был вышит золотыми нитками в виде виноградной лозы. Доминантный самец, однако. Белые чулки были подвязаны под коленями алыми лентами. На ногах тупоносые черные башмаки с золотыми или позолоченными пряжками в виде дельфинов, поджавших хвост к брюху. На шитом золотом широком ремне с золотой тонкой пряжкой висела в ножнах из черного дерева с позолоченным наконечником рапира с замысловатым эфесом, в котором к защитной дужке крепилась ветвь, а к ней отходило аж три прутка. За ним по штормтрапу поднялся полный мужчина с плоским носом, через который воздух проходил со свистом. Этот был одет простенько, в темно-коричневое и черное. На слугу не похож. Наверное, мелкий чиновник или торговец.
— Я — Пьер де Ре, командир городского гарнизона, — представился первый посетитель.
Я назвал свое голландское имя и спросил, кивнув в сторону острова Ре:
— Ваша сеньория?
— Уже нет, — криво улыбнувшись, ответил Пьер де Ре.
Видать, я наступил ему на больную мозоль. Интересно, кто из моих потомков промотал имение и как?
— Тогда мы с вами в родстве, — сообщил я. — Ваш предок, купивший при Карле Пятом эту сеньорию, был братом моего предка, оставшегося на Родосе.
— Действительно, мой предок был из морейских рыцарей-крестоносцев! — любезно улыбнувшись, подтвердил Пьер де Ре, но по холодным глазам было заметно, что относиться ко мне лучше не стал.
Надо же, а я и не знал, что был крестоносцем в Морее! Подозреваю, что такую же корректировку своих родословных произвели многие дворянские роды. Раньше предками делали богов, а теперь — воинов божьих.
Я пригласил Пьера де Ре в каюту, где угостил испанским вином, купленным еще в Роттердаме.
— Заранее извиняюсь за его качество, но в Англии купить приличное вино очень трудно! — произнес я.
Отпив
— И это не плохое.
— Что привело на мой корабль командира гарнизона? — задал я вопрос, хотя знал ответ.
Раз уж он не страдает любовью к родственникам, пусть проявит интерес к пушкам и тем самым повысит их цену.
— В последнее время привозят много всякой дряни, называя английскими пушками. Хотел бы посмотреть на привезенные и предупредить, что плохие нам не нужны, — мило улыбнувшись, нашелся мой потомок.
— Пушки хорошие. Можем испытать их тройным зарядом, — заверил я и, мило улыбнувшись, не остался в долгу: — Только не уверен, что они вам по карману.
Пьер де Ре вдруг засмеялся и очень искренне или хорошо сыграл искренность:
— Теперь я вижу, что мы родственники!
Если даже это была игра, все равно ход хороший и проделанный мастерски.
— Перейдем на «ты»? — предложил он.
— Не возражаю, — согласился я.
— Сколько ты хочешь за пушку? — поинтересовался он.
— Испанцы в Антверпене покупают их по двести двадцать экю за штуку, — ответил я. — Если будете платить по двести тридцать, буду возить вам.
— Из-за десяти экю ты согласен везти их так далеко?! — с шутливой наигранностью воскликнул он.
— Не только. Здесь смогу взять хорошее вино и неплохо заработать на нем в Англии, — проинформировал я.
— Тогда сойдемся на двухстах двадцати, — предложил Пьер де Ре. — Мы же все-таки родственники!
— Уговорил, родственник! — шутливо произнес я.
— Но с небольшим условием. По договору продавать ты их будешь по вести тридцать, а десять возвращать мне, — предложил Пьер де Ре.
— Зачем мне это?! — произнес я, порадовавшись, что мой потомок освоил систему откатов. — Разве что пять буду отдавать. При большом количестве пушек сумма будет набегать немалая.
— Я соглашусь на пять, если их будет много. Мне сказали, что у тебя их всего семь, — продолжил он. — Сколько еще сможешь привезти?
— Сколько надо, столько и привезу, только небольшими партиями. Иначе привлеку внимание английских властей, — сказал я, не желая признаваться, что у меня мало оборотного капитала.
— А большего калибра можешь привезти? — поинтересовался мой потомок. — Адмиралу Колиньи требуются большие пушки для осады Парижа.
— Разве он осадил Париж?! — удивился я, потому что слышал, что предводитель гугенотов сейчас вроде бы воюет в Бургундии.
— Нет, но скоро осадит, — самоуверенно заявил мой потомок.
— Попробую достать, — сказал я, — если сойдемся в цене.
В цене мы сошлись. С учетом отката, который значительно подрастал на пушках большего калибра.
Заодно Пьер де Ре пообещал свести меня с купцами, которые заберут сукно и продадут мне вино и морскую соль. Я решил засыпать ее между бочками. В Англии, Голландии и Германии предпочитали французскую морскую соль при засолке сельди. Стоила она недорого, много на ней не заработаешь, но после продажи пушек и покупки вина у меня останется немного денег. Заодно корпус просолю. Соль, впитавшись в древесину, делает ее менее подверженной гнили.