Морские короли. Дороги судеб

Гончарова Галина Дмитриевна

Надеюсь, ваше сиятельство, герцог Карнавон, мы по-прежнему остаемся друзьями...

Пусть приезжает в столицу, пусть привозит свою жену, а там посмотрим, как дальше действовать.

Род Карнавон.

Самый неприятный долг - супружеский, сколько его не отдавай, все равно должна будешь. Эту истину Алаиис постигла на своем личном опыте и мечтала о перерасчете.

Тьер Таламир был хуже любого коллекторского агентства. Неумолимо настигая супругу ночь за ночью, да еще и несколько раз за ночь. Мыться каждый день ему и в голову не

приходило, в лучшем случае раз в пять-шесть дней, зубы чистить - тоже, так что об удовольствии речь не шла. Ляг на спину и терпи, как раньше придворные дамы делали. Зажми в руке надушенный платочек и подноси к морде в особо острые моменты.

Алаис, кстати, так и делала, иначе бы ее просто стошнило. Какое уж там удовольствие!

Кто-нибудь знает, чем пахнут лошади? Потом они пахнут, а вовсе даже не розами. А когда конский пот, когда собственно человеческий пот, да еще и грязь...

Алаис чувствовала, что начинает с тоской вспоминать метросексуалов! Подумаешь, мужчина маникюр делает! И что? Зато рядом с ним стоять можно! Дышать можно!

Одно утешение - Таламир знал позы, в которых можно было не обнюхивать партнера. К тому же, грубым с Алаис он не был. Он не бил супругу в постели, не унижал, не старался причинить боль... он просто выполнял свой долг, стремясь обрюхатить жену как можно скорее. И Алаис искренне боялась, что ему это удастся.

Навыки у нее были отработаны еще с той жизни, и в опасные дни она уже один раз отравилась (пришлось съесть тухлое яйцо, рвало ее немилосердно, но о каком-либо выполнении супружеского долга речь целых два дня не шла). Но сколько впереди тех дней? Да и не такой уж это надежный метод предохранения.

Впрочем, красные дни календаря пришли точно в срок.

Алаис мысленно возблагодарила всех местных богов, а напоказ разрыдалась в три ручья. Да так, что Таламир почувствовал угрызения совести. За этот месяц он даже успел немного привязаться к супруге. Как к дорогой, статусной игрушке, но все же!

Хотя привязанность у мужчины проявлялась весьма странно. С одной стороны - он даже немного гордился женой. С другой - осознавал, что Алаис выше него по происхождению, воспитанию, образованию... и иногда это прорывалось в интонациях, во взглядах, в приказах... Он осознавал, что без Алаис не справится, но с каким бы удовольствием он втоптал жену в грязь, просто, чтобы доказать, что он выше! Это ведь несправедливо! Даже захватив Карнавон, даже надев герцогскую корону, даже распоряжаясь жизнью и смертью людей, живущих на землях герцогства, он все равно понимал, что существует нечто недостижимое. То, чем от рождения обладала Алаис, да и каждый из герцогской семьи. То, чего никогда не будет у Таламира и даже у его детей и внуков, может быть, повезет его правнукам - в лучшем случае.Чтобы быть дворянином - необходимо три титула. И чтобы носили их твой отец, твой дед и твой прадед, а иначе - никак.

Алаис пустила в ход все свои умения юриста, иногда девушке казалось, что если бы она так выкладывалась на работе, то слава ее заткнула бы за пояс таких юристов, как Плевако и Гроций. Она вела хозяйство, мягко подсказывала Таламиру, в чем состоят обязанности герцога, всячески подчеркивала, что он сам прекрасно справляется, она просто находится рядом - и то с позволения такого великого человека... а чего это ей стоило?

Память Алаис Карнавон засыпать не собиралась. Ночами женщину мучили кошмары, вновь и

вновь падал под ударами мечей ее отец, вновь насиловали ее сестру, волокли куда-то мать...

Прощать это Таламиру она не собиралась, но если сейчас начать ругаться и устраивать диверсии...

Он ведь не дурак, далеко не дурак. Дурой она будет, если недооценит противника. И Алаис вела себя паинькой. В ушах день за днем звучали строчки из бессмертной комедии Мольера. 'Тут не прямой - окольный нужен путь. Смириться надобно для виду, но тянуть. Кто время выиграл - все выиграл, в итоге...'

Таламир не верил, но и придраться ни к чему не мог. А Алаис жестко придерживалась своей легенды. Она показывала мужчине, насколько она наслаждается Карнавоном, своей властью над замком, своим титулом... единственное, что она себе позволила - это сходить на могилы родных.

Они лежали в фамильном склепе. Отец, мать, братья, сестра...

Вопреки всем страшным сказкам и легендам, Алаис ничего не почувствовала. Лежат - и пусть себе лежат, что поделаешь? Сходила, положила цветы и успокоилась. Отдала часть долга.

Хотя обязанной себя чувствовала не Таня. Алаис. Алаис любила свою семью, Алаис горевала, Алаис готова была мстить. Таня же в определенной мере даже была им благодарна. Если бы не они, не попала бы она в этот мир, не стала бы герцогиней Карнавон...

Впрочем, мести Таламиру это не отменяло. Тут планы Алаис и Тани полностью совпадали. Алаис хотела отомстить, и лучшей местью стал бы побег жены. Сам по себе Таламир не удержит Карнавон. Подлости и злобы у него хватает, а вот ума...

День за днем Алаис по возможности беспристрастно оценивала своего супруга и приходила к неутешительным выводам.

Ее все-таки убьют после рождения одного или нескольких детей. Просто потому, что это единственная для Таламира возможность утвердить свое превосходство.

Возможность спасения принес королевский гонец.

***

Герцог Карнавон был недоволен, и это видели все. Он вытянул плетью подвернувшуюся под руку служанку, съездил по зубам управляющему, перевернул обеденный стол, пнул собаку - и кивком пригласил герцогиню побеседовать.

Алаис повиновалась не без трепета душевного. И больше всего она опасалась за свои зубы. Управляющий, вон, остатки в ладонь сплевывал, будет теперь до конца жизни супчиком питаться. Но управляющего ей не жалко было, а себя так даже очень. Про стоматологов, даже самых паршивых, советских, тут и слыхом не слыхивали, про пломбы - тоже, так что она вспомнила все, что могла, полоскала рот после еды, грызла молодые вишневые веточки и пыталась придумать зубную щетку. Выходило плохо. И как раньше обходились?

Пальцем, что ли, зубы чистить?

Тьер Ант Таламир подождал, пока она закроет дверь и зло воззрился на жену. Алаис внешне спокойно присела в реверансе.

– Монтьер герцог.

Градус злости чуть схлынул. Но все равно, сунь его в ведро - зашипит.

– Вы знаете, что в письме ее величества?

– Нет, монтьер. Вы мне его не показывали.

– И даже не догадываетесь?

Ответом стал чуть растерянный взгляд.

– Я не знаю ее величество, монтьер, - ох, как же тянуло добавить 'так интимно, как вы'. Но зубы были своими, родными и ценными. И рисковать ими не хотелось.
– Поэтому не могу предположить... но судя по вашему поведению, это что-то неприятное?