Морские люди. В двух частях
Шрифт:
– Я тоже поеду. Знаешь, Олюшка, сколько лет прошло, как провожала и встречала Николаича. Давно не видела ни кораблей, ни причалов. А тоже отъезжали от гастронома, как сейчас. Народу набиралось много, детей с собой брали.
Ольга боялась, что мест в автобусе, то есть машине выполняющей его роль, не будет. Обошлось, из-за холода малые дети сидели по домам, те, кто постарше находились в школе. Водитель, знакомый по летней поездке казах, узнав пассажирок, заулыбался, придержал сваренную из труб лесенку. Внутри загомонили:
– О, мы думали, опаздывающие не придут.
– Оля, как здоровье? Голова не
Людмила Терешкова потребовала тишины:
– А ну, девчата, успокоились, кто может, подвинулись. Оля, знакомь с бабушкой.
– Это моя хозяйка. Александра Ивановна раньше провожала в море своего мужа, сейчас со мной она.
– Тоже с нами? Ну, здравствуйте, устраивайтесь поудобней. Нет, давайте в кабинку, место есть, поедете с почетом, как проверяющий.
Баба Шура просияла. Всю дорогу она рассказывала сидящей рядом с ней председательше женсовета, что на проводы кораблей командование выделяло несколько машин. А вот на встречу обязательно приезжал еще и оркестр. Это был такой праздник, с музыкой, с цветами.
– И мы не хуже встретим, умеем. Думаю, месяца так через три-четыре вернутся наши.
Прибыли. Понятно, никто даже не думал пропускать автомашину прямо на причал. Шофер поставил свой "автобус" в стороне от остановки, так, чтобы хорошо видеть корабль Терешкова. Палуба и вертолетная его площадка были безлюдны, но, судя по колышущемуся мареву над всеми четырьмя трубами он готовился начать движение.
Женщины встали гурьбой на пригорочке, баба Шура увидела его, умилилась - как же, сама стояла здесь по молодости-то, платочком махала вслед уходящим. Она оглядывалась, узнавала и не узнавала металлическую трубу котельной, КПП, здание штаба. Часть причалов пустовали, их покинули ушедшие на зимовку. Подошел представитель политотдела, улыбнулся:
– Я только что с корабля. Увидел вас. Скоро отшвартуются, буксира ждут.
Черный трудяга буксир весь в аккуратно развешанных вдоль бортов длинных резиновых рукавах-кранцах неспешно вышел из-за кормы, взял курс на выход из залива. Аннушка радостно дернула Ольгу за рукав:
– Ой, смотри, смотри мой Петя! Вон он, впереди, к носу пошел.
Издалека трудно узнать в одном из одетых в оранжевые спасательные жилеты именно Петра Ивановича. Но вот один из них, возглавлявший группу, повернулся к борту, помахал рукой, она радостно, не отрывая глаз, ответила. Была в курсе, что на выборке якоря обязательно присутствует главный боцман? Конечно. Все же ей хотелось верить, что, может, это почувствовало и заставило отреагировать на ее пристальный взгляд сердце родного человека, все же не на день-другой покидал он землю.
Ольге тоже очень хотелось увидеть своего Клима. Хоть и предупрежденная о том, что места не участвующих в съемке только внутри корабля, привставала на цыпочки, вглядывалась в фигуры столпившихся на вертолетной площадке медленно проходящего противолодочника, махавших кожаными шапками с яркими кокардами, носящими смешное название "крабы". Они усиленно сигналили именно группе женщин застывших на известном каждому уходящему надолго в море офицеру и мичману пригорке сразу за решетчатым бетонным забором. Вполне возможно, среди них находился ее мичман Борисов. Хотелось верить и, по правде говоря, верилось.
Провожающим вход на причалы запрещен. А вот когда они приедут на
БПК ушел, водитель дал сигнал занимать места. Когда приехали, Людмила Терешкова приобняла бабу Шуру и Ольгу подмигнула:
– Что, сразу домой, вам Борьку да кур, мне дите кормить? Давайте немного погуляем.
Шли по очищенной от снега центральной улице, толковали о житье-бытье.
О том, что мужчины не где-нибудь в богом забытой Ракушке сидят, они в тропики ушли, в теплые моря как на курорт. Правда, не мед-пиво пить. А что, служба морская, она одинаково несладкая, хоть на Северном, Черноморском или родном Тихоокеанском флоте.
О том, что надо помочь подыскать Олюшке работу. Вот кто-нибудь из увольняющихся в запас офицеров начнут готовиться в отъезд, а у некоторых из них жены имеют работу. Значит, что? Есть возможность занять освобождаемую должность, нужно лишь успеть захватить инициативу в свои руки. Председатель женсовета даже остановилась, подняла вверх пальчик, поманила своих собеседниц:
– Я включу свои каналы, разузнаю. Ты педучилище заканчивала? Вот и хорошо!
Дома баба Шура взяла чистую салфетку, протерла крашеную узорную рамку с фотографией и чуть ниже снимка тускло поблескивающий золотом кортик в поцарапанных сафьяновых ножнах.
– Залив во льду, Николаич. Море шумит, слышно с пригорка. Помнишь, оттуда я провожала тебя.
В ПУТИ
– Эх, Климушка, побежали в теплые края!
– Видели бы мои предки, куда меня потащило. У нас считай, больше полугода снег, а там осенью и зимой, и даже весной только лето. Вот позагораю за всех земляков, за всю Якутию греться буду.
– Послушай, а ведь надо сделать проводы зимы. К Черкашину сходить что ли, так и так, товарищ капитан-лейтенант душа с холодами попрощаться хочет.
– Что говоришь-то? Ну, ты перепутал все. Старпом может устраивать праздники только для своей души. Типа незапланированной приборки там, лишения кому-нибудь схода. Организовывают проводы замполиты, к Москалю надо идти.
Мичман Борисов представил провожающих команду деда Мороза со Снегурочкой. Вот матросы принимают на хранение елку. Вот в ответ приглашают их посетить корабль в Новый год. А те скромно так - да нет, лучше вы на Родину скорей возвращайтесь, мы подождем и для встречи знатные морозы приготовим, век помнить будете.
Эх, поздно Иванычу хорошая мысль пришла, на берегу бы устроить такое празднество. Недолго думая, Клим обрисовал главному боцману свое видение мероприятия и нарвался на насмешливое:
– Ага, еще ряженых в виде белого медведя да снежинок не забудь. Алеша ты. Я вполне серьезно хочу предложить старпому устроить парилку. Когда еще придется взять в руки веничек. У меня с десяток березовых припрятано, хотел там, во Вьетнаме вас побаловать, да уж ладно, для прощания с зимой оторву от сердца.