Морские титаны
Шрифт:
— Правда, ньо Гальего; займитесь теми беднягами, а я сейчас иду к дону Хесусу.
Мажордом не ответил; он наклонился, скорчил гримасу и сделал вид, будто очень занят попечениями о слугах, которые направлялись с лошадьми к конюшенному двору.
Прекрасный Лоран сделал Мигелю и Шелковинке знак следовать за собой и вошел в дом, несколько встревоженный недомолвками мажордома.
— Что-то тут не так, — пробормотал он, — но что именно? Сейчас все выяснится.
Между тем донья Флора, услыхав топот прискакавших во двор лошадей,
— Это он! — вскричала она. — Я знала, что он вернется, как обещал.
Произнося эти слова, девушка уже спешила навстречу к графу.
Отец Санчес и донья Линда не спросили, о ком говорит Флора, а последовали за нею, тотчас угадав, кто прибыл.
Флора встретила графа в ту самую минуту, когда он взялся за ручку двери.
— Наконец-то вы тут, граф! — воскликнула она с пленительной улыбкой. — Добро пожаловать.
— Сеньорита, я очень торопился, чтобы поспеть сюда; с тех пор как я уехал, произошло много важных событий, о которых мне необходимо переговорить с вашим отцом.
— Войдите, войдите, дон Фернандо; удобнее будет беседовать у меня в комнате.
— Позвольте мне сперва немного привести в порядок свой внешний вид.
— Боже мой! Что это значит? Вы сражались?
— Кажется, — с улыбкой ответил он.
— Вы ранены, граф! — вскричала донья Линда в испуге.
— Боже мой! — всплеснул руками поспешно подошедший отец Санчес.
— Успокойтесь, — весело ответил молодой человек, — это сущий пустяк, слабее булавочного укола.
— Идите же, дон Фернандо, идите! — в волнении промолвила донья Флора.
— Однако…
— Да что нам за дело до нарядов? Речь идет о вашей ране! Она насильно ввела его в дверь.
— Ждите меня в моей комнате, — обратился Лоран к Мигелю и пажу.
Те ушли.
Прежде всего девушки хотели убедиться, что рана графа не опасна; они перевели дух, когда собственными глазами убедились, что удар действительно скользнул вдоль локтя и проложил длинную, но совсем не глубокую кровавую борозду.
Когда они перестали беспокоиться на этот счет и слуга принес полдник, девушки попросили графа рассказать со всеми подробностями, что произошло в Чагресе.
У Лорана было достаточно времени, чтобы приготовить историю, с величайшей точностью повествовавшую о произошедших событиях, хотя о собственной своей роли он предпочел умолчать.
— Итак, — сказал отец Санчес, — французские авантюристы овладели не только несчастным Чагресом, но и Пуэрто-Бельо со всем побережьем?
— Да, отец мой.
— Разве число их так велико?
— Да, оно весьма внушительно; Береговые братья решились на смелую попытку и набрали девять тысяч человек.
— Пресвятая дева! — вскричала донья Флора, остолбенев.
— Мы погибли! — прибавила донья Линда, дрожа как в лихорадке.
— Какая же у них цель? — холодно спросил капеллан.
— Взять Панаму, — без колебаний ответил граф.
— Гм!
— Все знаю, отец Санчес, — сухо откликнулся молодой человек.
— Каково же ваше мнение?
— Они добьются успеха.
— Сомневаюсь, но относительно нас вопрос заключается в другом. Какой совет дадите вы этим молоденьким девушкам?
— Я предпочел бы переговорить об этом с доном Хесусом.
— Это невозможно, граф.
— Почему же, отец Санчес?
— Дон Хесус уехал, — с горечью ответил монах.
— Уехал, не дождавшись меня, хотя знал, что я должен вернуться сегодня?
— Да, он малодушно бежал в Панаму и увез с собой большую часть своего состояния, оставив асиенду без защиты, открытой для всех грабителей, и бросив свою дочь и дочь своего приятеля дона Рамона.
— Да ведь это немыслимо, отец Санчес, это просто гнусность!
— Некоторым людям гнусность дается легче, чем доброе дело, — строго возразил монах. — Дон Хесус — трус и скряга; он опасался за себя и за свое состояние; об остальном, включая дочь, он заботился мало. Он предлагал дочери уехать с ним, но когда донья Флора заметила ему, что вы должны вернуться сегодня же и приличия требуют дождаться вас, он пожал плечами и ушел, а через минуту ускакал во весь опор с большей частью своих пеонов и слуг. Это произошло за час до вашего прибытия, граф.
— О, какая возмутительная черта — бросить таким образом свою дочь! Этот человек — подлец и чудовище!
— А вы разве не знали его? — насмешливо спросил монах.
— Знал, конечно! И он отправился в Панаму?
— Да, в Панаму.
— Там он скорее встретит врагов, от которых бежит с такой поспешностью, — проговорил молодой человек со страшной улыбкой, — и ему предстоит дать Богу тяжелый отчет в своей жизни, полной преступлений и гнусных низостей.
Воцарилось молчание.
Девушки задрожали при последних словах Лорана; они не могли понять их грозного смысла и с беспокойством переглядывались, видя, как бледно и строго его лицо.
— Не больны ли вы, дон Фернандо? — спросила Флора спустя минуту.
— Нет, сеньорита, я только очень утомлен; что же касается моих страданий, то они чисто нравственные… Но, кажется, вы желали спросить моего совета.
— Как же, сеньор! — с живостью проговорила донья Линда.
— Говорите, сеньорита.
— В безопасности ли мы здесь?
— На первых порах в безопасности.
— Что вы этим хотите сказать? — поинтересовалась донья Флора.
— Разбойники, как вы называете их, — с горечью ответил граф, — будут в состоянии пойти на Панаму не раньше чем через четыре дня; я знаю об этом из надежного источника. Так что у вас достаточно времени, чтобы принять решение.