Морские волки. Навстречу шторму (сборник)
Шрифт:
15 ноября. Ветер дул свежий, погода ясная. В полдень, по наблюдениям, мы находились на северной широте 14° 48' и западной долготе 213° 04', а в 5 часов вечера увидели на западе-северо-западе сначала остров Сайпан, а потом и Тиниан (из группы Марианских островов: Ландронес, Разбойничьи или Сайпан-Сите) – на западе. Но так как солнце уже склонялось к горизонту, а по некоторым признакам можно было заключить, что ночь ожидается беспокойная, то, продвигаясь к северо-западу до половины 7-го часа, я повернул на левый галс и, зарифясь двумя рифами, решил лавировать до рассвета.
16 ноября. Утром ветер стих. Заметив юго-восточную оконечность острова Тиниана, я повернул к ней в 7 часов, а в 10 мы были в проходе между островами Гуамом и Тинианом, так что к 11 часам могли взять настоящий
Юго-восточная оконечность острова Тиниана лежит на западной долготе 213° 40' 20". Широта же ее по полуденному наблюдению – северная – 14° 56' 52". Если считать, что найденная по пеленгам северная широта Гуама равна 14° 50' 32", получается, что этот остров лежит на юг от Тиниана, почти в 6 милях [11 км]. По картам же он расположен на расстоянии около 18 миль [33 км], следовательно, слишком далеко.
В третьем часу пополудни скрылись все Ландронские [Ландронес] или Марианские острова. Из них мне показался самым высоким Сайпан, который в ясную погоду виден за 35 миль [64 км], а Тиниан – за 25 миль [46 км]. На хребте, образующем первый из них, имеется небольшая коническая гора, а последний почти ровный.
Направляясь к острову Формозе, я с радостью ожидал, что в скором времени мы увидим просвещенных людей и встретимся, может быть, с Крузенштерном.
От залива Ситки до островов Ландронских или Марианских мы шли большей частью по северо-восточному и юго-западному течению. Последнее было гораздо сильнее и продвинуло нас на указанном расстоянии около 140 миль [260 км] к югу и до 200 миль [370 км] к западу. Юго-западное течение сначала значительно усилилось после нашего вступления в тропик, однако же изменилось на западное, когда мы приблизились к Ландронским островам.
22 ноября. После удаления от берегов ветер усилился и третьего дня задул так, что я был вынужден лечь под штормовые стаксели. Но это служило только преддверием к худшему, так как сегодня утром ртуть в барометре опустилась ниже всех делений, и шторм, продолжавшийся более суток, превратился в бурю, которая сначала стала рвать снасти, а потом положила корабль на бок, так что подветренная сторона была в воде до самых мачт, хотя на корабле стоял только один бизань, зарифленный всеми рифами. Около полудня разбило в щепы ялик, висевший за кормой, и некоторое время спустя оторвало шкафуты [164] и унесло в море многие вещи, находившиеся наверху. Но хуже всего было то, что вода начала чувствительно прибывать в трюм и заставила нас действовать всеми помпами до вечера. В это время жестокая погода несколько поутихла и это спасло нас от гибели, так как, работая непрерывно в воде, мы за короткое время совершенно обессилели бы и погибли. Но, видно, судьбе еще не угодно было погубить нас: прекратилось ужасное неистовство стихий, которые, как оказалось, были в состоянии все превратить в первобытный хаос. В продолжение этой бури густые облака и вода, которую несло вихрем подобно пыли, смешавшись вместе, почти лишили нас дневного света. Такие бури в этих местах называются тайфуном (это слово происходит от китайского та-фунг, или сильный ветер [165] ), одно название которого уже приводит в ужас мореплавателей, так как его не только нельзя избежать без больших повреждений, но очень часто во время него корабли погибают.
164
Шкафутом
165
Тайфуны – сильные бури, возникающие в результате прохождения циклонов в Китайском море. Т. бывают большей частью в августе, сентябре и октябре, в конце дождливого муссона. Т. возникают в Тихом океане в районе Филиппинских островов или к востоку от них. В тропиках они направляются с востока на запад или с юго-востока на северо-запад и около 20–25° северной широты поворачивают на север. В средней части Китая и на юге Японии они движутся с юго-запада и запада, как большинство циклонов.
23 ноября. Крепкий ветер продолжался всю ночь, потом с восходом солнца утих и позволил нам убрать изорванные снасти, из которых многие были совершенно измочалены, а все остальные так побелели, как будто бы на них никогда не было смолы. После окончания этой работы первой моей заботой было осушить корабль и очистить в нем воздух. Для этого мы принялись выносить подмоченные вещи наверх, соскабливать грязь и курить везде купоросной кислотой. Несмотря на то что очищение и окуривание продолжалось до самого вечера, несносный запах был довольно ощутим. Отсюда я и заключил, что находившиеся в трюме меха подмочены.
24 ноября. Лишь только команда убралась, я приказал поскорее открыть трюм. Моя догадка оказалась верной.
При вскрытии среднего люка из него столбом пошел пар и несносное зловоние. Желая как можно скорее очистить воздух в нижнем отделении корабля, чтобы избежать инфекции, я приказал сначала развесить жаровни с раскаленными углями по кубрику (отделение корабля между палубой и трюмом) и спустить в трюм машину для окуривания купоросной кислотой, а потом стал поднимать тюки с мехами. Сверху несколько их рядов оказались в хорошем состоянии, но внизу и к левому боку они были мокрые, так что самые нижние слиплись вместе и были очень теплыми. Такая работа была для нас чрезвычайно тяжелой. Однако к вечеру мы выбросили множество гнилых вещей, не чувствуя ни малейшего недомогания. Думаю, что этому немало помогала купоросная кислота, небольшое количество которой я добавил также в воду для питья.
Около полудня ветер повернул к северу. Но поскольку на левой стороне корабля у нас происходила выгрузка, то, опасаясь, чтобы груз, находившийся на правой стороне, не сдвинулся с места, я вынужден был лежать в дрейфе до захода солнца, а потом плыл на запад-северо-запад. Тяжелый запах из трюма был слышен даже в моей каюте, а в передней части корабля он был настолько несносен, что матросов пришлось перевести в кают-компанию, где обычно живут офицеры, чтобы ни в коей мере не повредить их здоровью.
25 ноября. На другой день с самым рассветом мы снова принялись за прежнюю работу. Я очень радовался, что при всем этом тяжелом труде и несносном зловонии в команде никто не заболел. От жаровен и окуривания, продолжавшегося в трюме всю ночь, воздух в нем к утру очистился, так что можно было работать более часа, не выходя наверх. Вчера же, особенно при подъеме нижних тюков, никто не мог оставаться внизу несколько минут, не почувствовав головокружения и боли в глазах.
Вечером усилился северо-восточный ветер и заставил нас отложить перегрузку.
26 ноября. Утром ветер утих, что очень нас успокоило, ибо в противном случае надлежало бы спуститься к острову Луконии или Лукону [Люцон или Люсоя] [166] , чтобы спасти корабль от гибели: он не мог бы выдержать бури, так как груз был выброшен. В полдень я производил астрономические наблюдения на 18° 48' с. ш. и 231°39' з. д. К вечеру мы успели закончить перегрузку на левой стороне корабля, с которой выбросили в море 30 000 котиков и большое количество морских бобров, лисиц и других подмоченных мехов.
166
Остров Лукония, или Лукон, – Люцон или Люсон, наиболее крупный северный остров в группе Филиппинских.