Морские зомби
Шрифт:
Одна из главных задач, которая ставилась перед ним, – ни в коем случае не рассекретить истинное предназначение БРС. Следовательно, судно всячески должно маскироваться и соответствовать своему гражданскому прототипу. И дело тут касалось не внешней скрытности. С виду «Муромец» ничем не выдавал себя – тут конструкторы постарались. Все ремонтные мастерские и службы обеспечения скрывались в огромном трюме, который на обычных судах-сейнерах предназначался для хранения пойманной рыбы. Так что по внешним признакам БРС, как рыболовное судно, был безупречен для стороннего наблюдателя. Сложности заключались в другом.
Во-первых, судно хоть и было замаскировано под гражданское, все-таки
Но главной головной болью для Виктора Леонидовича было рыболовство. Ведь если кто-то обратит более пристальное внимание на его судно, то первое, что бросится в глаза, это не уставные порядки, не офицерская выправка «промысловиков», а то, что рыболовецкий сейнер ловом рыбы не занимается. Капитан второго ранга и рад был бы наладить рыбный промысел, да только улов некуда было девать – все занято под службы обеспечения и ухода за «Макаровым». Вот и приходилось Виктору Леонидовичу время от времени обучать свой военный экипаж имитировать путину: ставить сети, ловить рыбу, сгружать ее в специальный трюмный контейнер, из которого рыбешка снова отпускалась в море. Труд для команды тяжелый и, что самое неприятное, бесполезный. Ну, разве что какая-то совсем незначительная часть улова попадала на камбуз. Поэтому заставить моряков создавать иллюзию правдоподобного лова было делом трудным и неприятным. Но необходимым. Вот поэтому сегодня с утра и был объявлен очередной «рыбный день».
Сразу после утреннего построения, которое проводили в ангаре, вся спецкоманда высыпала на верхнюю палубу и занялась снастями. Чтобы приободрить людей и проследить за исполнением приказа, командир тоже с утра прогуливался среди «рыболовов» в потертой кожаной куртке.
Ближе к полудню, когда сети уже готовы были уйти под воду, к командиру подошел вахтенный офицер и передал, что старший помощник и штурман просят его подняться в ходовую рубку. Это очень важно.
– Виктор Леонидович, – начал штурман, едва командир переступил порог ходовой, – только что получено сообщение от наземных метеослужб об огромном скоплении льдов, и эти льды двигаются как раз в наш квадрат. – Он протянул командиру метеосводку.
– Странно, – Олешкевич быстро пробежал глазами строчки, – не сезон сейчас для ледяных полей.
– Совсем не сезон, – поддакнул старший помощник.
– Может, это простое «сало»? – предположил командир.
– Ну-у-у, если это можно назвать «салом»… – качнул головой штурман и протянул командиру бинокль.
Виктор Леонидович покрутил настройку
– Айсберги, товарищ командир, – доложил старший помощник, – достаточно крупные, довольно много и по фронту занимают несколько десятков миль.
– Думаете, не увернемся? – поинтересовался командир мнением своих главных помощников. – Нам ведь уходить отсюда нельзя. «Макаров» под водой, а им без нас – никак.
– Теоретически обойти поле, конечно, возможно, – отозвался штурман, – ледник местный, сошел с берега и поэтому как следует еще не расползся. Но айсберги кучно не двигаются, и чем дальше – тем большую площадь они будут собой покрывать. – Штурман глянул на карту и продолжал: – Несколько десятков километров – это весьма условная цифра. Здесь, у берегов Гренландии, встречаются и дробятся несколько различных течений – Гольфстрим, Северо-Атлантическое, течение Ирмингера. Они расходятся в разные стороны, и ледяное поле будет расширяться с неимоверной быстротой – предполагаю, что по нескольку квадратных миль в час.
– В час? – недоверчиво переспросил командир.
– Так точно, – подтвердил штурман. – Кроме того, уверен, что уже сейчас вокруг этого плотного поля в несколько десятков миль существует и другое, менее насыщенное, но по площади гораздо большее.
– И что это значит? – поинтересовался командир, передавая бинокль старшему помощнику.
– Это значит, – ответил штурман, – что, если мы станем обходить основную массу льда, нет никакой гарантии, что не натолкнемся на отдельные айсберги, увернуться от которых будет довольно сложно.
– Да-а-а, – протянул старпом, – видимость сегодня как раз не очень.
– А скорость у айсбергов, несмотря на почти полный штиль, как раз очень, – откликнулся на его замечание штурман.
– То есть, – командир потер подбородок, – я так понимаю, ваше мнение – сворачиваться и идти отсюда подальше?
– Так точно, – в один голос отозвались штурман и старший помощник.
– В других обстоятельствах я бы так и поступил, – понимающе кивнул командир, – но мы здесь не одни, а предупредить экипаж «Макарова», пока они в подводном положении, у нас нет никакой возможности.
– Льды через десять-двенадцать часов из этого квадрата отнесет достаточно далеко, – откликнулся штурман, – а субмарина за это время может и не всплыть. Насколько я знаю, точного времени выхода на радиосвязь с нами у них не предусмотрено?
– Нет, – подтвердил командир, – они самостоятельно решают задачу и сами определяют, когда им всплывать и всплывать ли вообще. – Командир был задумчив. С одной стороны – штурман и старпом правы – «Муромец» не может стоять здесь, имитируя лов рыбы, и ждать, когда на него налетит ледяное поле, которое расплющит корпус в два счета. Но с другой – где-то здесь, недалеко, под водой экипаж «Макарова». Они, конечно, могут и не всплыть, а если всплывут прямо посреди айсбергов?
– Во всяком случае, – пробормотал командир, – рыбной ловли сегодня точно не будет. – И обратился к старшему помощнику: – Отдайте приказ «рыбкоманде» сворачиваться, а я пока свяжусь со штабным КП и доложу сложившуюся обстановку. А вы, Петр Артемьевич, – обратился Олешкевич к штурману, – рассчитайте пока курс, да подальше от льдов, но так, чтобы через десяток-другой часов мы бы могли сюда вернуться.
Меньше чем через час «промысловики» уложили на места так и не использованные тралы, и БРС, снизив крейсерскую скорость до маневренной, взял курс к берегам Гренландии, уходя от столкновений со льдами.