Морской дозор
Шрифт:
Вернувшись на причал после звонка Берсентьеву, Полундра подошел к «Нерпе».
– Что вообще тут произошло, Кракен? – спросил он, сдергивая с подлодки брезент. – Как твой боец оказался в воде? Почему он без сознания?
– А вот хрен его знает… – с прежней растерянностью в голосе отозвался Михаил. – Я за разводящего, вел ему смену, подходим, а тут… Черт-те что! Как там генерал, очень вонял, что потревожили?
– Почище выгребной ямы. Но я ему быстро прояснил ситуацию, я, знаешь ли, умею с такими разговаривать, когда нужда заставляет.
– А
– Смотрю как раз. Явных повреждений не заметно. Хотя постой! А это что такое?!
Подъехавший через десяток минут со своей фазенды генерал-майор буквально выходил из себя, чуть не писал кипятком от злости.
– С чего ты взял, что тут была попытка диверсии?! – орал он на Павлова. – Мало ли что проволоки кусок на несущем винте?! Шел ты около дна, там всякой дряни хватает, вот и намотало. А ты не заметил. Плохо досматривали, когда аппарат ставили, вот и весь секрет.
– Не на одном несущем винте, а на двух, – холодно поправил расходившегося генерала Полун-дра. – Если бы я, не осмотрев сейчас внимательно подлодку, врубил ход, то вполне мог полететь редуктор одного из винтов. Намотал, говорите? Хм-м, может быть, конечно, и так… Но как в таком случае наш караульный оказался в воде? Это очень похоже на нападение.
– Э! – отмахнулся Берсентьев. – К чему такие страсти? Сразу нападение, диверсия, то да се… Фантазеры, право слово. Будто не мог охранник просто свалиться с причала и приложиться головой о сваю! Да мало ли что морской пехотинец, они что, не люди? Все под богом ходим!
Теперь злости в голосе генерала заметно поубавилось, напротив, появилась какая-то неуверенность.
– Что мне, особый отдел округа из-за этой ерунды подключать? – продолжал Берсентьев. – Это я мигом, но тогда нормальной вашей работе полный звездец. В сортир под тройной охраной ходить будете. По десять справок и согласований на каждое погружение, вы что, особистов не знаете?
Полундра мрачно кивнул. Знал он особистов, тут Берсентьев ничуточки не преувеличивал. Но все-таки что-то не то было в словах «куратора», что-то раздражающе цепляло Сергея.
«Хорошо, что я не стал ничего ему говорить о сегодняшнем погружении, – подумал Павлов. – Про то, что обнаружил. Похоже, не так-то прост этот краснорожий бурбон. Есть у него какой-то камень за пазухой, точно есть…»
– С госпиталем вопрос решен, – Берсентьев обращался уже к Михаилу Никифорову, – поднимать тревогу не стоит, придет в себя твой боец, все сам расскажет.
– А поломка? – Кракен кивнул на «Нерпу».
– Тьфу ты! Да нет ведь никакой поломки! – генерал снова перешел на повышенный тон. – Говорю же русским языком: намотало проволоку на винт, так это могли недосмотреть, когда аппарат ставили.
Посовещавшись, Сергей с Михаилом решили пургу пока не поднимать и с особистами, тем более чужого военного округа, не связываться. Подождать, пока оклемается отправленный в Читу караульный. Он-то точно сможет рассказать, что произошло в действительности.
– Но
– А вот это правильно, – одобрительно кивнул Берсентьев. – Бдительность, она… Она того… Лишней не бывает!
Глава 21
Утро следующего дня застало невыспавшегося, злого, как тысяча чертей, генерал-майора Берсентьева на сиденье его генеральского «уазика», в теплой компании лучшего друга российских военных Чжоу Фан Линя. Вокруг машины генерала просматривался унылый постиндустриальный пейзажик руин рыбоконсервного завода. Мерзость запустения! Как все-таки умеют люди загаживать даже самые прекрасные места…
Генеральского шофера отправили «малость прогуляться», разговор не был предназначен для чужих ушей.
После ночного инцидента, о котором у Геннадия Феоктистовича сразу же сложилось вполне определенное мнение, он решил не откладывать серьезный разговор со своим «заклятым другом» и компаньоном. Пора было прямо, по-военному, объяснить желтопузой сволочи, кто она такая есть и где ее место в этом мире. Ишь, возомнил о себе!
Берсентьев точно вычислил возможное местонахождение китайца этим утром. Если его подозрения были верны, то Чжоу Фан Линь просто непременно должен был торчать на откупленном им рыбоконсервном заводике. Руководить поисковыми работами. Там его и перехватывать, там и колоть китаезу, как гнилой орех!
Генерал угадал. После десятка требовательных завывающих сигналов «уазика» толстый китаец появился рядом с машиной, как из-под земли.
С обычной приторной улыбкой на лице и ледяным холодом в щелочках прищуренных глаз:
– Чему обязан счастью видеть вас здесь, глубокоуважаемый?
– Сейчас узнаешь, – многообещающе промычал Берсентьев, отсылая шофера. – Все узнаешь. Ты садись в машину-то. Разговор, того… Долгий будет разговор.
Правда, разговора-то пока не получалось. Сплошной монолог разъяренного генерала Берсентьева, обильно сдобренный матерком. Чжоу Фан Линь ограничивался короткими репликами, улыбками все возрастающей сладости и ритуальными полупоклонами. Только вот злой блеск его узких глаз становился все сильнее. Но генерал-майор таких мелочей не замечал. Генерала несло.
– Думаешь, я дурак, да?! Не вижу, не понимаю ничего, да?! – распаленно наседал на китайца Геннадий Феоктистович. – А хрена в рыло вот тебе! Я сразу понял, что твоя возня с причалом – это только прикрытие. И рыбу ты ни черта не ловишь со своей посудины. Зачем ты деньги тратил, зачем развалины эти выкупал? Только не ври, какая, к херам, реконструкция заводика, нужен он тебе, как волку астролябия! Говорю же – при-кры-ти-е! Теперь я точно знаю, чего ты, зараза, прикрываешь.
Он, отдуваясь, как после хорошего кросса, вытер пот с побагровевшего лица.