Морской лорд. Том 1

Чернобровкин Александр Васильевич

– Эй, лодыри, делом займитесь!

Солдаты оторвались от игры и взяли у Рауля меч, который тот отстегнул от ремня. Мы с Умфрой тоже отдали свои. Про кинжал никто ничего не сказал. Один солдат проверил, что в свертке. Затем наши мечи были повешены на колышки рядом с другими.

Рауль повел нас в угол, расположенный по диагонали от входной двери, где находилась другая винтовая лестница, ведущая и вверх, и вниз, наверное, в цокольный, глухой этаж.

Выше располагался точно такой же холл с галереей. Значит, этажей в донжоне всего четыре. Здесь было почище, не так воняло, а окна застеклены маленькими кусочками разноцветного стекла. Хотя сквознячок присутствовал. Пол выстелен соломенными циновками. Столы и лавки стояли у стен. На лавках сидели

несколько рыцарей и о чем-то лениво болтали. В центре холла, напротив камина, на стульях с высокими резными спинками сидели перед шахматной доской на высоких козлах двое – Вильгельм де Румар, лорд Болингброк, и спиной к нам – мужчина с выбритым на готский манер затылком, одетый в красное с золотом парчовое блио. Рауль остановился метрах в двух от играющих. Я тоже, только сместился немного в сторону, чтобы видеть доску. Она была белая, расчерченная красными линиями на квадраты. Фигурки белого и красного цвета сделаны из слоновой кости. У них тут свое отношение к цветам. Самым крутым считается красный, а белый – это отсутствие цвета. Поэтому и противопоставляют красный белому. Сделаны фигурки в виде воинов. Король – самая высокая, сантиметров десять. Конь – рыцарь на коне. Пешки – солдаты-копейщики. Некоторые фигуры ходили не так, как в двадцать первом веке: ферзь, копирующий внешним видом короля, но ниже и без короны, двигался только по диагонали и всего на одну клетку, превратившись из самой грозной фигуры в еще одну, «кривую», пешку, а слон в образе вооруженного епископа (нонсенс для двадцать первого века!) прыгал по диагонали через другие фигуры, но всего на две клетки через две. Король мог в любом месте сделать рокировку с ладьей, которая представляла из себя поединок двух рыцарей. Вильгельм ходил быстро, не думая, и почти каждый ход, свой и противника, сопровождал возгласом, радостным или огорченным. Его единоутробный брат долго думал и передвигал фигуры осторожно, будто все еще сомневался в правильности выбранного хода. Он и выиграл.

– Тебе опять повезло! – пренебрежительно сказал лорд Болингброк, встал и крикнул: – Вина!

Затем уставился на меня, вспоминая, наверное, где раньше видел.

– Серый в яблоках конь не разонравился? – помог я.

– А-а! – вспомнил он и сказал единоутробному брату: – Это у него я купил коня, с которого свалился позавчера на охоте.

Ранульф де Жернон, граф Честерский, встал и повернулся к нам лицом. Был он среднего роста и сложения. Лицо чисто выбритое, невыразительное, я бы даже сказал, с усталостью от власти. Глаза голубые и немного прищуренные. Не удивлюсь, если у него близорукость. Он тоже окинул меня оценивающим взглядом, обратив внимание на подбитый мехом плащ, сюрко из дорогой материи, рукоятку кинжала из слоновой кости, золотой перстень с александритом, сапоги из тонкой кожи.

– Это он продает кольчугу, – сказал рыцарь Руль.

– Покажи, – произнес граф Честерский.

Я кивком головы показал Умфре на стол рядом с нами. Юноша положил на него сверток, развернул, взял кольчугу и показал ее. Надраенный до золотого блеска крест на черном фоне произвел впечатление.

– Вот это да! – воскликнул Вильгельм де Румар.

– Крест и каемки из бронзовых колец, плетение двойное, – прорекламировал я.

Граф Ранульф подошел к Умфре, осторожно дотронулся до креста. Видимо, сильно верующий человек, хотя на фанатика не похож.

– Новая, ее везли в подарок или на продажу, – добавил я.

– Если тебе не нравится, я ее возьму, – сказал лорд Болингброк графу Честерскому.

– Нравится. – произнес тот и спросил меня: – Сколько ты за нее хочешь?

Я добавил к рыночной цене еще десять процентов, чтобы графу не досталась дешевая вещь, и уверил:

– Больше ни у кого такой не будет.

– Надеюсь, – вяло произнес Ранульф де Жернон и кивнул появившемуся словно из неоткуда тому самому эконому, который расплачивался со мной в прошлый раз.

Эконом ушел в дальний угол холла, где начиналась винтовая лестница на галерею.

–

Где ты достаешь такие красивые вещи?! – поинтересовался де Румар.

– В Ирландии, – ответил я.

– Надо было мне отправиться с тобой в поход! – шутливо произнес лорд Болингброк.

– Большой у тебя отряд? – спросил граф Честерский.

– Десять лучников, – ответил я и, увидев его удивленный взгляд, придумал афоризм: – Маленькими бывают полководцы, а не армии.

Ранульф де Жернон оценил легкой улыбкой мои слова и поинтересовался:

– Откуда ты родом?

– Из Киевской Руси, но предок мой был викингом, норманном Рюриком, – присочинил я, потому что уверен, что норманны считают настоящими воинами только норманнов, а поскольку являюсь сероглазым блондином, в эту версию нетрудно поверить.

– А как здесь оказался? – поинтересовался граф Честерский.

– Жена умерла, дети выросли, князь мой ни с кем не воевал. Мне стало скучно. Решил поискать счастья на чужбине. Наверное, норманнские крови взыграли. Разделил феод между сыновьями и отправился с тремя своими рыцарями, старыми друзьями, на службу в Византию. Но корабль попал в шторм, и я один спасся, выплыл на берег неподалеку отсюда. Видимо, богу угодно, чтобы я искал счастье здесь, – закончил я полуправдивое сочинение и перекрестился на католический манер, чтобы произвести благоприятное впечатление на верующего человека.

Надеюсь, они не сильны в географии, не знают, что берег Чешира не совсем по пути.

– Большой был феод? – задал вопрос Вильгельм де Румар.

– Я должен был по зову князя прибыть с одиннадцатью рыцарями, – ответил я. – Если не ошибаюсь, по вашему это двенадцать маноров.

– Точно, – подтвердил лорд Болингброк.

В это время подошел слуга с кувшином из зеленого стекла, в котором было вино, и второй с бокалами из такого же стекла. Бокалы были в виде прямого рожка, без ножки или подставки, вместимостью грамм триста… Слуга с кувшином наполнял бокалы, которые держал второй. Один бокал с вином достался графу, второй – его брату Раулю и последний – мне.

– За то, чтобы бог не покидал нас в беде! – произнес тост граф Ранульф.

Вино было хорошее, напомнило мне испанский херес. Я отпил всего четверть, и увидел, что остальные выпили залпом. Как бы не обидеть! Я залпом допил остальное, что было кощунственно по отношению к такому прекрасному напитку.

– Хорошее вино, – похвалили я. Испании, наверное, еще нет, но Кастилия вроде бы должна быть. – Из Кастилии?

– Да, – ответил граф Честерский, удивленный моей осведомленностью.

– Часто пил его, когда служил в Византии, – объяснил я.

– Ты служил в Византии?! – удивился лорд Болингброк.

– Полтора года в гарнизоне города Херсона Боспорского. Это на северо-востоке Византии, на границе со степью. Командовал отрядом из трехсот катафрактов, воевал с кочевниками, – рассказал я.

– Хорошие они воины? – спросил граф Ранульф.

– Как сказать. Они избегают прямого столкновения. Подскакали, обстреляли из луков, а когда нападешь на них, рассыпаются в разные стороны, – ответил я.

Граф переглянулся с братом. Видимо, они слышали рассказы крестоносцев о подобной тактике турок и арабов.

– Да, сражаться с ними трудно, – произнес Ранульф де Жернон.

– Нет, если знать их слабые стороны, – возразил я.

– Какие? – поинтересовался Вильгельм де Румар.

– Стрелы у них легкие, летят, конечно, далеко, но чешуйчатый доспех пробивают только на близком расстоянии. Поэтому мы ставили впереди конницы лучников и арбалетчиков, оставляя им проходы для отступления. Они били по лошадям, которых кочевники ценят выше, чем людей. Затем в бой вступала наша конница. После короткой стычки кочевники обращались в бегство, а мы легко расправлялись с пешими, которые без лошади не бойцы. И за свое стойбище они будут биться. Главное – найти его. Я со своим отрядом два стойбища разгромил. В одном взяли две сотни лошадей, около тысячи овец и трех сотен баб и детей, которых продали в рабство, – рассказал я.