Морской паук
Шрифт:
Такой человек, как он, был способен на все.
А если он рассказал об их связи своим друзьям? В Дорсе это в одночасье станет известно всем. Пасс-Роз, скорее, предпочла бы умереть, чем стать посмешищем в своем кругу.
Передо мной сидела несчастная женщина, едва ли способная прислушаться к благоразумному совету. Погруженная в свои страхи, она не желала слышать ничего здравомыслящего и успокоительного. Единственный способ частично избавить Пасс-Роз от ее истинных страхов — ввести в шок: протянуть ей зеркало и обратить внимание на то, что пятнадцать истекших лет не украсили ее и что доставшейся такой дорогой
Однако я не смогла решиться на такое. Это было бы слишком жестоко, ведь моя миссия заключается в том, чтобы отвечать на вопросы моих клиентов и помогать им встать на верный путь, а отнюдь не в том, чтобы окунать их головой в холодную воду. Если бы каждый раз, когда моими клиентами овладевали страсти, я реагировала со всей искренностью, то уже давно бы растеряла их. А с ними и мои средства к существованию. Итак, я утешила ее как обычно. Я доставила себе удовольствие напомнить, что самоубийство запрещено Церковью по причине вечного проклятия. И наконец, попросила ее довериться мне.
Я возложила на себя обязанность выяснить истинные намерения мерзавца. Узнать, на самом ли деле он надолго решил обосноваться в этих местах, поскольку на это указывали карты, и, если так оно и есть, найти решение и избавить ее от всего этого.
Страх творит чудеса. Эта женщина, которая обращалась ко мне лишь за тем, чтобы снисходительно прочитать нотацию, слепо доверилась мне и пообещала аккуратно следовать моим указаниям.
Пасс-Роз вернулась к своим гостям, убежденная в том, что мне был известен способ спасти ее от бесчестья и эротических игр этого Беса. Я не смела разочаровывать ее — вопрос репутации.
Мне не составило особого труда познакомиться с ее старым другом. Здесь представляется много подобных возможностей. Это случилось на ужине у одних лицедеев (имеются в виду деятели шоу-бизнеса), одновременно и обожаемых, и презираемых влиятельными кругами, в которые я, будучи ясновидящей, вхожа.
Меня удивил красавец Пьер, а еще больше — мысль, что бедняжка Пасс-Роз когда-то могла быть полностью подчинена его воле.
Это знаменитый репортер, жизнь которого проходит во всех горячих точках планеты с камерой в руках.
Представь себе нечто вроде колосса ростом под метр девяносто, с взлохмаченными вьющимися волосами, высоким лбом, живым взглядом, кривым и в то же время приплюснутым носом искателя наслаждений, большими щеками, удачно скрытыми седеющей бородой, и пузом чревоугодника. Две верхние пуговицы на его рубашке постоянно расстегнуты. Ассирийский бык.
Невозможно представить себе сегодняшнюю графиню д’Армальяк в руках этого левантинца, который сыпет вульгарностями, носит золотую цепочку, брильянт на мизинце и пиратское кольцо в мочке левого уха.
Действительно, от него исходит такая чувственность, что я внезапно начала сожалеть о своем каноническом возрасте и своей мудрости. Между великолепием худощавого Марка-Арно д’Армальяка и этим Гаргантюа пиратского вида я не колебалась бы ни секунды.
Мое увлечение картами Таро заинтересовало Пьера Никола, и мы провели часть ужина, сравнивая различные существующие в мире способы гаданий, после чего перешли к разговору о бессознательном и психоанализе. Этот человек интересуется абсолютно всем. Пьер Никола много путешествовал и постоянно получал новые знания.
Море обаяния, проницательности, эрудиции, полученной из жизненного опыта и углубленной в библиотеке — все это привлекло меня в этом человеке действия и бездействия. Пьер Никола — глубокий человек, любящий своих ближних, способный не только принимать решения и осуждать, но также вести диалог, понимать, прощать и проявлять уважение к иным культурам и иным менталитетам.
Итак, мы встретились снова.
В ходе первого сеанса Таро он признался, что устал мотаться по свету и что предпочел бы теперь, во второй половине жизни, где-нибудь осесть, чтобы написать киносценарий о Джоне Ди, астрологе Елизаветы Английской. Короче, его следующая война будет войной с самим собой. Он собирался состариться, сохранив здравость рассудка, а не дрожа от страха — того страха, который на склоне лет превращает ваших лучших друзей в религиозных фанатиков и ханжей. Даже здесь, в Дорсе, он случайно встретил свою старую знакомую — яркий пример, подтверждающий его слова.
Эта женщина, которая была прекрасной брюнеткой, наделенной некоторым темпераментом, превратилась в старуху; хуже того, она похоронила себя в этом месте. Впервые оказавшись в ее обществе, он даже не узнал ее. Однако поведение этой женщины было настолько странным, что он, в конце концов, начал рыться в своей памяти. Завидев его, эта дама начинала краснеть, заикаться, смотреть на него блуждающим взглядом или убегать от него так, словно перед ней было чудовище. Одна обмолвка напомнила ему, кто она. Эта оговорка воскресила в нем воспоминание о весьма захватывающем любовном приключении, которое у них было.
Тогда Пьер Никола понял, что в ней боролись желание и отвращение. Он стал даже подумывать о том, чтобы сократить свой отпуск, и он так бы и поступил, если бы не попал под волшебное обаяние острова. Это было чудесное место, чтобы обосноваться, писать и познавать свой внутренний мир. Но, увы, дома подворачивались крайне редко, а потенциальных покупателей имелось так много, что у него не было практически ни одного шанса…
И тут, внезапно, у меня созрела идея, как «спасти» Пасс-Роз. Я до сих пор спрашиваю себя, какой ангел-хранитель подсказал мне это решение. Ее, мой или Пьера Никола?
Ситуация проста: с одной стороны, у нас была женщина определенного положения и определенного возраста, трепетавшая при мысли, что Пьер Никола совершит оплошность или, хуже того, подлость; женщина, которая жила с мыслью, что ее прошлые грехи станут известны всему Дорсу, и которая в своем отчаянии могла подумывать о самоубийстве — смертном грехе в ее глазах.
С другой стороны, у нас был полный обаяния мужчина, нашедший уже свое место и все еще ищущий крышу над головой, чтобы продолжать заниматься духовным самосовершенствованием в тихом и культурном месте.