Морской разбойник. Морские разбойники

Жаколио Луи

— Это сам дьявол в образе человека! — прошептал Надод. — Лучше бы мне никогда не иметь этих денег, чем навлечь на себя его гнев.

Но Пеггам уже говорил, обращаясь к лорду Коллингвуду:

— Как! Вы убили отца, брата и сестру Фредерика Биорна и могли хотя бы на минуту усомниться в том, что этот человек будет следовать за вами по пятам, подстерегая каждое ваше движение, каждый ваш вздох!.. Неужели вы могли подумать, что он хоть на минуту оставит мысль о мести!.. Вы были непростительно беспечны!.. Да, вы спали,

а я в это время бодрствовал. И вот я пришел вам сказать, что сегодня три его лазутчика убили в таверне «Висельник» тридцать наших лучших ребят…

— Возможно ли это? — удивился адмирал.

— Спросите у Надода, он сам едва избежал той же участи.

— Правда, — кивнул Надод. — Все это сделал один великан по имени Гуттор. Но не беспокойтесь, больше он уже никогда не будет вредить нам.

— Как ты наивен, мой верный Надод, — язвительно сказал Пеггам. — Право же, ты скоро уже будешь ни на что не годен, и мне придется заменить тебя кем-нибудь другим. Слушай, глупец!.. Не успел ты выйти из таверны, как три норрландца уже пошли по твоим горячим следам, предварительно спрятав мистера Боба в ту самую яму, в которую он посадил было их. Я достал бедняжку оттуда еле живого.

— Но ведь это невозможно! — воскликнул Красноглазый. — Ведь я сам видел их мертвыми на дне ямы. Я даже выстрелил в этого верзилу, но никто из них не подал признаков жизни.

— Тебя провели, Надод. И это доказывает, что мы имеем дело с очень сильными людьми. Час спустя после бойни в трактире они уже стояли перед отелем милорда, собираясь похитить тебя с деньгами, как только ты выйдешь отсюда, и унести на один из своих кораблей. Следующим на очереди был адмирал Коллингвуд.

— Ну, что касается меня, — рассмеялся адмирал, — хотел бы я знать, кто это осмелится забраться ко мне в дом?

— Днем, пожалуй, никто, но ночью…

— Стало быть, вы утверждаете…

— Да, утверждаю, что, не будь меня, вас обоих похитили бы сегодня ночью.

Это категорическое заявление поколебало уверенность адмирала и внушило ему некоторое беспокойство. Он молча и вопросительно взглянул на нотариуса.

Тот бесстрастно продолжал:

— Как только я узнал об угрожающей вам опасности, я немедленно послал вам записку, и, как видите, она достигла своей цели. Я не мог сразу прийти, так как мне необходимо было закончить некоторые дела.

— И, приехав только сегодня вечером из Чичестера, вы уже успели так много узнать?

— Нет, я около года живу инкогнито в Лондоне и слежу за действиями наших врагов. Я говорю наших, потому что результатом моего письма явилось некоторое изменение в планах наших врагов: узнав, что я должен прийти в Эксмут-Гауз, они решили убить не двух, а целых трех зайцев одним ударом.

— Послушайте, Пеггам, — перебил его Коллингвуд, — но ведь это все совершенно неправдоподобно. Откуда, например, могли узнать наши

враги о содержании присланной вами мне записки?

— Узнали, сэр. И вот об этом-то я и хотел вас спросить: как это могло случиться?

— Я отказываюсь понимать что бы то ни было, Пеггам. Уж не подозреваете ли вы мою прислугу?

— Не совсем так, но вы близки к разгадке, сэр… Прикажите позвать сюда Мак-Грегора.

— О, за него я ручаюсь, как за самого себя, — проговорил адмирал, но все-таки протянул руку и позвонил в колокольчик.

ГЛАВА VIII. «Безымянный остров»

Прошло немного времени, и в библиотеку вошел Мак-Грегор.

— Что делает секретарь его светлости, герцога Эксмута? — спросил его Пеггам.

— А черт его знает, что он делает, — ворчливым тоном ответил шотландец. — Весь вечер он ходит взад и вперед по балкону и все время смотрит на улицу, как будто ждет кого-то, и при этом разговаривает сам с собой на непонятном мне языке. Я уже не раз говорил его светлости, что мне этот молодец не нравится и ему не следует доверять.

— Мак-Грегор, — строго остановил его герцог, — я тебе раз и навсегда запретил непочтительно отзываться о маркизе де Тревьер. Советую впредь этого не забывать… Это все, что вы хотели узнать, сударь?

— Да, сэр.

— Можешь идти, да не забудь, что я тебе приказал.

— Разве можно приказать сердцу, ваша светлость?

— Ну, ладно, сердце мы оставим в покос, а язык держи за зубами.

Верный шотландец вышел.

— Этот Мак-Грегор терпеть не может французов, — сказал Коллингвуд.

Пеггам, которому был известен весь заговор розольфецев, несмотря на серьезность момента, не мог удержаться от смеха.

— Ха-ха-ха!.. Так, по-вашему, он француз! — восклицал он в промежутках между приступами смеха. — Так его фамилия де Тревьер!.. Ха-ха-ха!.. Славная история!..

— Что вы нашли тут смешного? — возмутился герцог. — Как смеете вы смеяться надо мной!..

— Сейчас, сейчас, сэр, не волнуйтесь только, и я вам все объясню. Хотя вы правы, здесь меньше смешного, чем печального. Скажите, пожалуйста, можно ли у вас откуда-нибудь видеть балкон, но так, чтобы самому оставаться незамеченным.

— Можно.

— Не будете ли вы так добры, сэр, проводить нас туда? Все еще недоумевая, Коллингвуд неохотно встал и прошел в сопровождении своих посетителей в угловой кабинет.

Взглянув в окно, они увидели секретаря герцога. Он стоял, облокотясь на перила балкона.

— Это верный друг, Пеггам, что бы там не имел против него Мак-Грегор, — убежденно проговорил адмирал и тяжело вздохнул.

«И этот убийца невинных малюток способен на искреннее чувство? «— подумал про себя Надод. — «Или, быть может, это свойственное всем англичанам лицемерие… «