Морской волк (сборник)

Лондон Джек

В ее глазах опять появился неизъяснимый ужас, и она почти шепотом произнесла:

– Вы – Люцифер!

Дверь закрылась, и она исчезла. Он поглядел ей вслед, а потом повернулся ко мне.

– Я сменю Луи на руле, – коротко сказал он, – и позову вас сменить меня в полночь. Пока же ложитесь спать.

Он надел шапку и рукавицы и поднялся по трапу, а я последовал его совету и лег. Но, по какой-то непонятной причине, охваченный каким-то таинственным предчувствием, я не раздевался. Некоторое время я прислушивался к шуму на кубрике и думал о

снизошедшей на меня любви, но на «Призраке» я научился хорошо спать и, когда пение и крики затихли, глаза мои закрылись, и я погрузился в глубокую дремоту.

Не знаю, что разбудило меня, но я внезапно очнулся и вскочил на ноги с неясным сознанием какой-то надвигающейся опасности. Я распахнул дверь. Огонь в кают-компании был приспущен, и я увидел Мод, мою Мод, бьющуюся в объятиях Вольфа Ларсена. Она тщетно боролась, упираясь головой ему в грудь, чтобы вырваться. В тот же миг я бросился вперед.

Когда он поднял голову, я ударил его кулаком в лицо, но это был слабый удар. Ларсен издал свирепый звериный рев и оттолкнул меня рукой. В этом толчке была такая сила, что я отлетел, как мяч. При этом я ударился о дверь бывшей каюты Мэгриджа, которая раскололась в щепы. С трудом поднявшись на ноги и забыв о боли, я весь отдался охватившему меня бешенству. Выхватив свой кинжал, я вторично бросился к Вольфу Ларсену.

Но тут что-то произошло. Капитан и Мод Брюстер отшатнулись друг от друга. Я был уже возле него с поднятым ножом, но задержал удар. Меня поразила неожиданная перемена положения. Мод стояла, прислонившись к стене, а он шатался и левой рукой прикрывал глаза, а правой, словно в забытьи, шарил вокруг себя.

Его рука нащупала стену, и, по-видимому, сознание найденной опоры доставило ему облегчение.

Но ярость уже снова овладела мной. Передо мной промелькнули перенесенные мною обиды и унижения, все выстраданное мною и другими от его руки, вся чудовищность существования этого человека. Я подскочил к нему, как слепой, как безумный, и вонзил нож ему в плечо. Однако, чувствуя, что нанес только легкую рану – сталь скользнула вдоль лопатки, – я поднял нож для нового удара.

Но в этот миг Мод с криком бросилась ко мне:

– Не надо! Умоляю вас!

На миг я опустил руку, но только на миг. Я снова занес нож, и Вольф Ларсен, несомненно, погиб бы, если бы она не встала между нами. Ее руки обвились вокруг меня, ее волосы щекотали мне лицо. Сердце у меня усиленно забилось, но бешенство мое только возросло.

Она смело смотрела мне в глаза.

– Ради меня! – просила она.

– Я хочу убить его ради вас! – крикнул я, стараясь высвободить свою правую руку так, чтобы не причинить вреда Мод.

– Тсс!.. – вдруг прошептала она, закрыв мне рот своей рукой.

Я готов был поцеловать ее пальчики, так как, при всем моем гневе, их прикосновение было для меня бесконечно сладостно.

– Пожалуйста, пожалуйста! – умоляла она, и этим обезоружила меня, что и впоследствии всегда удавалось ей.

Я отступил и вложил кинжал в ножны. Вольф Ларсен

все еще стоял, прижимая руку ко лбу и прикрывая ею глаза. Голова его была опущена на грудь. Весь он как-то осел, его широкие плечи согнулись.

– Ван-Вейден! – хрипло, с тревогой в голосе, позвал он. – О, ван-Вейден, где вы?

Я взглянул на Мод. Она промолчала и только кивнула головой.

– Я здесь, – ответил я, приближаясь к нему. – В чем дело?

– Помогите мне сесть, – сказал он тем же хриплым, испуганным голосом. – Я болен, я очень болен, Горб, – прибавил он, после того как я подвел его к стулу.

Он положил голову на стол и закрыл ее руками. Время от времени он покачивался взад и вперед от боли. Один раз он было приподнялся, и я увидел крупные капли пота у него на лбу.

– Я болен, я очень болен, – повторял он.

– Что с вами? – спросил я, кладя ему руку на плечо. – Чем я могу вам помочь?

Но он раздраженно сбросил мою руку, и я долго молча стоял возле него. Мод, растерянная и подавленная, смотрела на нас. Мы не понимали, что могло с ним случиться.

– Горб, – сказал он наконец, – мне надо лечь. Дайте мне руку. Я скоро оправлюсь. Это опять проклятая головная боль. Я боялся ее. Мне казалось… нет, я не знаю, о чем я говорю. Помогите мне добраться до койки.

Но когда я уложил его, он опять закрыл лицо руками, и, уходя, я слышал, как он шептал:

– Я болен, я очень болен…

Мод встретила меня вопросительным взглядом. Я покачал головой и сказал:

– Что-то случилось с ним. Не знаю только, что именно. Он беспомощен, и, кажется, первый раз в жизни испытывает чувство страха. Несомненно, это началось еще до того, как я ударил его ножом, так как я нанес ему только поверхностную рану. Вы верно видели, как все это было?

Она покачала головой.

– Я ничего не видела. Для меня это так же загадочно, как и для вас. Он внезапно выпустил меня и отшатнулся… Но что нам теперь делать? Что я должна делать?

– Подождите, пока я вернусь, – ответил я.

Я вышел на палубу. Луи стоял на руле.

– Вы можете пойти спать, – сказал я ему, становясь на его место.

Он не стал медлить, и я остался один на палубе «Призрака». Стараясь производить как можно меньше шума, я взял марселя на гитовы, отдал бом-кливер и стаксель и подтянул грот. Потом я вернулся вниз к Мод. Приложив, в знак молчания, палец к губам, я прошел в каюту Вольфа Ларсена. Он лежал в том же положении, в каком я его оставил.

Голова его беспокойно металась по подушке из стороны в сторону.

– Могу я чем-нибудь помочь вам? – спросил я.

Сначала он не отвечал, но на мой повторный вопрос произнес:

– Нет, нет, мне ничего не надо. Оставьте меня до утра.

Когда я повернулся к выходу, я заметил, что голова его снова начала метаться по подушке. Мод терпеливо ждала меня, и мной овладела радость, когда я увидел ее гордо посаженную головку и спокойные, лучистые глаза. В них светилось спокойствие ее души.