Морской волк. 1-я Трилогия
Шрифт:
— Норвежцы так часто оказывают вам сопротивление?
— Нет, вы что, герр следователь! На них ствол наведешь — они уже готовы в штаны наложить! Наверное, обер-маат Баер, оставшийся за командира, захотел поиграться. Он это любил — тревога, все по уставу, люди к пушкам, а то и очередь из «Флака» перед носом — за это ему даже выговор был, за трату боеприпасов. Я слышал, как он распоряжался, орал, приказывал кому-то подойти к борту. Там причал маленький, и если мы пришвартованы, кто-то еще может лишь встать у нашего борта с другой стороны. Вроде даже был толчок, как будто кто-то причалил. Затем короткая и непонятная возня на
— То есть была лишь вспышка — и всё?
— Очень яркая вспышка, как очень много-много магния при фото… Но, с вашего дозволения, я продолжу. Видите ли, герр следователь, я не солдат! Я всего лишь судовой механик — возился с моторами, как на гражданке, так и сейчас. Где стоит этот мотор, мне безразлично — я всего лишь хорошо делаю свою работу. Я никогда не брал в руки оружия, не стрелял в русских. А в тридцать третьем голосовал за социал-демократов! У меня в Гамбурге осталась жена, она ждет ребенка, прошу это учесть!
— Учтем. Отвечайте по сути вопроса.
— А молодой Райке, он из… Пока не член партии, — но, гитлерюгенд, мечтал о подвигах во славу фюрера. Его тяготило, что он попал не на фронт, он все хотел что-то такое совершить, чтобы Железный крест, статья в газете. Представьте, каково ему было — в плен вот так — и он отчаянно старался освободиться.
— А вы?
— А что я мог сделать, герр следователь? Тем более нас связали каким-то хитрым способом — не только руки за спиной, но, и удавку на горло, неудачная попытка развязаться могла бы закончиться самоубийством. Простите, но, я благоразумный человек! А жизнь — она у каждого одна! В общем, я лежал смирно — и тут вошел этот русский.
— Почему вы решили, что он русский?
— Я из Гамбурга, герр следователь. Это крупный порт, там часто можно было встретить моряков из всех стран. По-русски я не говорю, но, их язык мне приходилось слышать. К тому же вместе с русскими был Свенссон.
— Русских было двое?
— Да, но, второй стоял в стороне и лишь смотрел, очень внимательно. Однако, старшим явно был не он, а первый.
— А кто такой Свенссон?
— Русский норвежец — из тех, кто осел в этой стране. Кажется, прежде его звали Олег Сффеньин. Его дом был дальше по фьорду — мы несколько раз забирали у него рыбу, потому я и знаю его в лицо. Слышал еще, что наши относились к нему очень неодобрительно, как к бывшему русскому… Так вот, он был переводчиком.
— На русский?
— Да. Но, сначала их главный осмотрел, как мы связаны. Увидев, что Райке пытался развязаться, он сказал «нихт гут» и страшно его избил, связанного и лежачего. Затем он вынул нож и сказал, что если я не буду отвечать, он вырежет мне глаз. Причем делал это абсолютно спокойно, и это было страшно. По молодости, в тридцать четвертом, я участвовал в уличных драках — железными прутьями, толпой…
— Били коммунистов и евреев?
— Герр следователь, но, ведь все…
— Ладно, продолжайте.
— Я честно ответил на все вопросы. Нас снова оставили одних, Райке опять пытался развязаться. Через какое-то время уже другие русские вывели
— То есть пост был захвачен. Вы слышали выстрелы?
— Кажется да, один или два, из немецкой винтовки. И всё.
— А сколько там было людей?
— Шестеро в постоянной смене и наших семеро.
— И со всеми справились почти без выстрелов? Так же, как раньше захватили ваш тральщик?
— Да, герр следователь, и я увидел, как они сделали это!
— Продолжайте.
— Главный русский — кажется, он был взбешен. Похоже, Вилкат успел высказать ему свои мысли. Но, сначала русский подошел к бедному Райке и перерезал ему горло! А затем он… не знаю, как это объяснить, но, он двигался, как пантера, необычно быстро и легко! Он схватил Вилката за руку и сломал — одним движением, совсем не сильным с виду! Затем он так же сломал ему вторую руку и обе ноги. Причем глаза у него были совершенно бешеные. Мне было страшно — я представлял, что он сделает со мной! А он подошел и смотрел теперь как на насекомое, раздавить или нет — ну, как мой дядюшка Ханс на восточных рабов, весной я на побывке… ой, простите, герр следователь!
И русский сказал, что при малейшей моей нелояльности он сделает со мной то же самое. После, уже другой русский уточнил — нелояльностью будут считаться не только какие-то враждебные действия, но, и если мотор заглохнет по пути. Потому мне было очень страшно. Я боялся, что случится поломка, и тогда…
— То есть вам была предоставлена свобода передвижения?
— Лишь в пределах машинного, герр следователь! Если приходилось выйти в кубрик или на палубу, кто-то из русских обязательно за мной следил.
— Но, вы видели их всех? Сколько их было?
— Восемь человек. Но, это только те, что захватили катер. В открытом море мы вдруг остановились на довольно длительное время — похоже, что подходили к какому-то кораблю или подлодке. Меня не выпускали на палубу, где слышны были голоса и топот множества ног. Затем останавливались еще раз — и после этого русские сели обедать горячей пищей из судков и термоса, которые я раньше у них не видел. Также у них было снаряжение, которое после первой остановки куда-то исчезло. Наверное, было перегружено.
— Что за снаряжение?
— Что-то круглое, длинное… Герр следователь, я боялся смотреть! Тот русский сказал, что если я увижу что-то лишнее, он меня убьет. Я не сомневался, что он так и сделает!
— Кстати, а как они с вами общались? Или Свенссон оставался с ними?
— Нет, герр следователь, оказалось что все они более или менее говорят по-английски. Ну а я в Гамбурге занимался ремонтом моторов на судах, в том числе и на иностранных. Мне приходилось договариваться с английскими моряками. Так что насчет двигателя я вполне мог их понять. Но, они говорили не как англичане: правильно, очень похоже, но,… Может, я и ошибаюсь, но, мне казалось, что английский для них не родной.