Морской волк
Шрифт:
Я протянул руки назад, обнял её ноги и стал слушать с интересом.
— Ну вот, высокий, красивый, в форме. Танцевал так здорово. Я тоже хорошо танцевала. Мы на танцах и познакомились. А летом я сбежала с ним в Одессу. Я не то что в него влюбилась. Молоденькая была, глупая, да и одна совсем. Папа тогда работал у сумчатых, а мама от нас еще раньше ушла. Чему ты улыбаешься?
Я действительно улыбнулся, но вроде бы не затылком.
— Да трудно представить Клина челноком.
Наталья Васильевна рассмеялась.
— Папа и не был челноком. Он работал в Австралии. У
— Почему?
— Из-за меня. Папа все бросил и вернулся. Это было его первое настоящее дело. Раньше мы бедно жили. Я и на море-то до этого не бывала. Но он меня не винил. Дела появились новые, а я у него одна… Мы с Виктором жили на даче. Тогда дом гораздо меньше был — это они потом отстроились. Виктор Викторович ко мне очень хорошо относился. Он работал где-то в культурном секторе, начальником управления, что ли, и обещал устроить нам с Виктором гастроли на лето. Ты слушаешь?
— Да.
— А то у тебя что-то руки затихли. — Наталья Васильевна чмокнула меня в ухо. — А почему у тебя уши опухли?
— Это чтобы лучше слышать.
— А шея опухла, чтоб лучше ярмо носить? Ладно, завтра покажешь, кто тебе надрал уши.
Её неустающие пальцы соскользнули мне на шею. Мои руки тоже продолжили свой путь.
— Да, так вот, Виктор мне быстро разонравился, и я вернулась домой. А через два дня приехал папа. Я немножко поплакала, он немножко посердился. Но страх у него остался. Ведь у него, кроме меня, никого нет. Зато мне стало легче управляться с ним. Когда до него дошли слухи о моих беспорядочных связях, и он попытался на меня наорать, я сказала, что меня подсознательно тянет к мужчинам из-за недостатка отцовской любви. Проблема была решена в мою пользу — он купил мне машину. А потом и другую вместе с шофером, телохранителем и возлюбленным в одном флаконе. Я хмыкнул.
— Да, сэкономили… И часто ты его так взбадриваешь?
— Нет, милый, не часто. Во всяком случае, возлюбленного он мне купил только одного, и тот сбежал через полтора месяца. Кроме того, я ведь тоже боюсь. Я боюсь, он иногда жалеет, что у него дочь, а не сын, что с сыном ему было бы легче.
В этот раз я не собиралась уезжать. Когда позвонил Алекс и мы договорились встретиться в «Лучике», я специально вызвала тебя. Пораньше. Чтобы рассказать… ну, может, посоветоваться… в общем, затащить тебя наконец в постель. Я же знала, что ты влюбился в меня по уши с первого взгляда. А ты приехал такой неприступный…
— Восхищён железной логикой ваших последующих действий, Наталья Васильевна.
— Вот-вот, именно такой! — Она рассмеялась. — Бросил беззащитную принцессу одну в огромном городе и не позвонил ни разу. Хорошо, хоть догадался Алексу нос разбить, «Я плохо хранил ваше тело», — передразнила она меня. — Да ты его, можно сказать, законсервировал до сегодняшнего дня. Вот скажи, чего ты тянул? Молчишь? Как же, ты стоял в карауле, а на посту сексуально сноситься запрещено, стоя и с командиром. Твои извилины выстроены в колонну по четыре, Уберите руку, прапорщик!
Я не выполнил приказ. Она не настаивала.
—
— Ой, да никто не запихивал. Я хотела сказать папе, что уезжаю на пару недель, чтобы он не беспокоился. Но разве до него дозвонишься? Я оставила записку.
— Но ты же не написала, чтобы он не беспокоился.
— Ну, я обиделась, расстроилась. Я же тоже влюбилась, а ты не звонишь, засел в своем «Мойдодыре». Я все про тебя знаю. А папа испугался, что я опять в бегах. Он собрал свою лучшую команду, а чтобы они не расслаблялись, придумал это похищение. Ему и перед ними неудобно, что у него такая бесноватая дочь. Вот какую кашу ты заварил!
У меня опять заныло внутри.
Наталья Васильевна прижалась ко мне и ласково заворковала:
— Не волнуйся, милый. Найдем мы твою девочку. Может, завтра и найдём. Всё будет хорошо, Витенька. Иди ко мне, я тебя пожалею.
Я зарылся в неё лицом и уснул как убитый.
Встреча у стойки регистрации рейса Одесса — Санкт-Петербург прошла прохладно. Я кивнул коллегам, поздоровался с Клином и сдал ему Наталью Васильевну. Они отошли в сторону и долго беседовали.
Мне беседовать было не с кем, и я бездумно шатался по залу. На очередном круге меня перехватил Пояс. Он был чем-то озабочен.
— Слушай, ты Наташке не нажаловался, что я тебя это… ну, подушил немножко?
— Кому Наташка, а кому Наталья Васильевна, — поправил я.
— Да ладно, кончай придуриваться, насмотрелись. Не говорил, а?
— Кому?
— Ну ты и зануда. Наталье Васильевне.
— Нет, не говорил. Хвастаться особо нечем. А что? Надо сказать?
— Нет, не надо. Не говори. Это мы с тобой понимаем, что ничего особого. А моя Маринка узнает, что я кого-то душу, — все, кранты. Шкуру пинцетиком сдерёт и лимонным соком заправит. Она у меня эстет.
Пояс потёр шею над ухом.
— А я ей не скажу про твое копыто. Ей бы это тоже не понравилось. Хоп?
Я вспомнил, что вчера умолчал про Никитича.
— Хоп!
Пояс обрадовался, гулко хлопнул меня пятерней по спине и испуганно обернулся в сторону Натальи Васильевны.
— Пойду к ребятам. Костику — привет.
— Кому Костик, а кому — Константин Сергеевич.
Я уже скучал без Натальи Васильевны, но после её вчерашнего рассказа хотелось, чтобы и Клину досталось часа четыре покоя. Тем не менее когда мы прошли в салон «Ту-154», Наталья Васильевна села со мной, помахав Клину, оставшемуся позади нас через три ряда.
— Ты ему маши каждые полчаса, он это заслужил.
— Ты тоже кое-что заслужил, — Она прижалась ко мне. — И не только от меня. Знаешь, папа обещал приз в десять тысяч долларов тому, кто первый найдет его беспутную дочь.
— Ну, что-то такое слышал. И кто же этот счастливчик? Неужели Алекс? Я б ему не платил.
Наталья Васильевна засмеялась.
— Кто вообще самый главный счастливчик во всей этой истории?
— Ну я, конечно, а… — Туг до меня дошло, и я так энергично замотал головой, что скривился и охнул.