Мортальность в литературе и культуре
Шрифт:
Как известно из пропповских разборов волшебной сказки, в основе сюжетного повествования лежит ритм приобретений и потерь, часто неотвратимых и безвозвратных 404 . Остановимся подробнее на некоторых примерах мортальной риторики, оформляющей подобные случаи.
Один из первых примеров такого рода встречается, как многое в нашей литературе, у А. Пушкина. Автор «Гробовщика» обращает внимание на специфически нетерпеливую корысть главного героя:
…Трюхина умирала на Разгуляе, и Прохоров боялся, чтоб ее наследники, несмотря на свое обещание, не поленились послать за ним в такую даль и не сторговались бы с ближайшим подрядчиком 405 .
404
Пропп В. Я.
405
Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: в 10 т. 4-е изд. Л., 1978. Т. 6. С. 82.
Нелепо-комический потенциал этого замечания задействован и в «Скрипке Ротшильда» А. Чехова, где герой-гробовщик недоволен тем, что люди умирают «так редко, что даже досадно» 406 , но в полной мере использован И. Ильфом и Е. Петровым в «Двенадцати стульях»:
При виде Ипполита Матвеевича гробовщики вытянулись, как солдаты. Безенчук обидчиво пожал плечами и, протянув руку в направлении конкурентов, проворчал:
– Путаются, туды их в качель, под ногами 407 .
406
Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: в 30 т. Сочинения: в 18 т. М., 1977. Т. 8. С. 297.
407
Ильф И., Петров Е. Собрание сочинений: в 5 т. М., 1961. Т. 1. С. 38.
Мотив конкуренции гробовщиков в «Гробовщике» и «Двенадцати стульях» отмечался неоднократно 408 . В свою очередь, комментатор ильфопетровской дилогии Ю. К. Щеглов указывал, что жалобы Безенчука на убытки также имеют параллели с повестью Пушкина. Добавим, что у него тонко обыгрывается постоянно откладываемая неотвратимость смерти Трюхиной, находившейся при смерти «уже около года». Словно предостерегая читателя от иронического восприятия этой сцены, Пушкин подчеркивает мрачность ремесла и соответствующий душевный настрой Адрияна Прохорова:
408
См.: Боровиков С. В русском жанре. Над страницами «Войны и мира» // Новый мир. 1999. № 9. С. 177; Безродный М. «Кончина мадам Петуховой» [Электронный ресурс]. Режим доступа: //Загл. с экрана.
Просвещенный читатель ведает, что Шекспир и Вальтер Скотт оба представили своих гробокопателей людьми веселыми и шутливыми, дабы сей противоположностию сильнее поразить наше воображение. Из уважения к истине мы не можем следовать их примеру и принуждены признаться, что нрав нашего гробовщика совершенно соответствовал мрачному его ремеслу. Адриан Прохоров обыкновенно был угрюм и задумчив 409 .
Отвечающая профессии мрачность Прохорова передается и Безенчуку, хотя выражается метонимически – через описание продукции мастера:
409
Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Т. 6. С. 81–82.
Справа за маленькими, с обвалившейся замазкой окнами угрюмо возлежали дубовые пыльные и скучные гробы гробовых дел мастера Безенчука 410 .
С. Боровиков обнаружил еще один пример этой необычной сюжетной коллизии – описание смерти Безухова-отца в «Войне и мире»:
Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжающих экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа 411 .
410
Ильф И., Петров Е. Собрание сочинений. Т. 1. С. 27–28.
411
Толстой Л. Н. Собрание сочинений: в 22 т. М., 1980. Т. 4. С. 89.
Он же указывает на изящность художественного решения в этом описании: «Создается полное и зловещее уподобление гробовщиков воронью, чуть взлетающему и тотчас садящемуся невдалеке от будущей поживы. Если бы Толстой не разнес сказанное на две части: сообщение и спустя несколько страниц картина, – подобного
У ворот покойницы уже стояла полиция и расхаживали купцы, как вороны, почуя мертвое тело 413 .
412
Боровиков С. В русском жанре. Над страницами «Войны и мира». С. 177.
413
Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Т. 6. С. 85.
Словом, литературоведам указанные аналогии давно известны, а гробовщиков отчасти извиняют суровые требования их профессии, так что удивляться вроде бы нечему. Речь о смерти, вообще говоря, запретна, ограничивается речами на гражданской панихиде либо ритуальными отправлениями непосредственно при похоронах и отчасти на поминках. Помимо этих кодифицированных, постмортальных дискурсов смерть склонны, как правило, замалчивать.
Тем любопытнее, что между пушкинским и ильфопетровским эпизодами лежит целая цепочка литературных ситуаций, объединенных темой риторических спекуляций героев на запретную с этической точки зрения тему. Первый из них встречаем в рассказе «Человек в футляре» А. Чехова. «Футлярность» Беликова, воплотившись в последней, посмертной форме, получает достойную характеристику его знакомых:
И как бы в честь его во время похорон была пасмурная дождливая погода, и все мы были в калошах и с зонтами. <…>
Признаюсь, хоронить таких людей, как Беликов, это большое удовольствие 414 .
Это суждение нарушает литературные конвенции: во-первых, корректирует представление о гуманизме чеховских героев, во-вторых, вступает в противоречие с каноническим aut bene aut nihil, недаром же выраженным на «мертвом» языке. Тем не менее типологически близкий пример обнаруживается уже у прямого наследника А. Чехова по сатирической линии – А. Аверченко. В его рассказе «День человеческий» рассуждения о похоронных приличиях вложены в уста чрезвычайно скептического персонажа, презирающего любые условности человеческого общения:
414
Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: в 30 т. Сочинения: в 18 т. Т. 10. С. 52–53.
В этот день я был на поминальном обеде.
<…>
Ко мне подошла вдова, прижимая ко рту платок.
– Слышали? Какое у меня несчастие-то…
Конечно, я слышал… Иначе бы я здесь не был и не молился бы, когда отпевали покойника.
– Да, да…
Я хочу спросить, долго ли мучился покойник, и указать вдове на то полное риска и опасности обстоятельство, что все мы под богом ходим, но вместо этого говорю:
– Зачем вы держите платок у рта? Ведь слезы текут не оттуда, а из глаз?
Она внимательно смотрит на меня и вдруг спохватывается:
– Водочки? Колбаски? Помяните дорогого покойника.
И сотрясается от рыданий…
<…>
Так мы, глупые, пошлые люди, хоронили нашего товарища – глупого, пошлого человека 415 .
415
Аверченко А. Избранные рассказы. М., 1985. С. 72–73.
Наконец, у С. Довлатова мотив фальшивых похорон становится темой отдельной новеллы в цикле «Компромисс». Главный редактор поручает журналисту отправиться на похороны важного номенклатурного работника, чтобы затем написать сообразную моменту статью. Журналист («альтер эго» автора) понимает фарисейский характер предстоящего мероприятия («Фальшиво скорбеть не желаю»). Опасения героя о мистифицированном характере мероприятия вскоре начинают подтверждаться самыми нелепыми деталями:
В похоронной комиссии царила суета, напоминавшая знакомую редакционную атмосферу с ее фальшивой озабоченностью и громогласным лихорадочным бесплодием. <…>
– Помянем, – грустно сказал Быковер.
Альтмяэ забылся и воскликнул:
– Хорошо!
<…>
Мы зашагали чуть быстрее. Оркестр увеличил темп. Еще быстрее. Идем, дирижируем 416 .
416
Довлатов С. Зона: записки надзирателя. Компромисс. Заповедник. М., 1991. С. 251, 256, 257.