Мосэ

Мишвеладзе Реваз

Он мог, например, сидеть, притаившись в кустах за забором с катушкой ниток. Привяжет к концу нитки трешницу и бросит ее на тротуар. Как только обрадованный находкой прохожий наклонялся за деньгами, Мосэ быстро сматывал нитку и кричал по-петушиному. Смущенный прохожий с проклятиями спешил прочь, а Мосэ опять бросал деньги на тротуар и, прячась за кустами, ждал новую жертву.

Изобретателен был Мосэ на всякие выдумки и розыгрыши.

Одно время повадился он переставлять стрелки-указатели на перекрестках, и часто машина, державшая путь в Самтредия, оказывалась в Хони, и наоборот. Мосэ хорошо рисовал, и у него дома не переводились вывески, написанные

на куске картона: «Не работает», «Закрыто на ремонт», «Продается дом» и т. п. Из-за его проказ народ переставал ходить в баню, закрывались на ремонт общественные уборные, и находились охотники купить недавно построенный дом, о продаже которого хозяин, весь выложившийся на этом строительстве, ни сном ни духом не помышлял.

«Прямо чума какая-то этот Мосэ Ортовидзе с его проделками»,- говаривали степенные жители Дзелквианы. Бывало, если кого Мосэ невзлюбит, так все - добра не жди. То «скорую» вызовет но адресу своего ненавистника, то пожарную машину. Собаке его (если такая имелась) Мосэ скармливал через забор хлебные катышки со спрятанной внутри иголкой, а хозяевам перерезал радиолинию и несколько раз на дню звонил по телефону, предупреждая: «Запасайте воду, сейчас перекрываем».

Хоть и вредный был Мосэ человек, однако справедливости ради, надо сказать, что за всю свою жизнь он никогда ничего чужого не брал. Пуще смерти ненавидел он воров и воровство. Мыслимо ли - залезать в чужой карман или снимать с человека часы, негодовал обычно Мосэ. Ведь если есть у тебя хоть какая-никакая голова на плечах, деньги достать дело плевое. Надо так их выманить у человека, чтобы он еще и спасибо тебе сказал.

Мосэ не гнался за большими деньгами, но, когда они ему требовались, он их доставал. Доставал играючи, легко, безнаказанно.

Установка телефонов в Дзелквиане - вопрос сложный.

Откопал где-то Мосэ старые квитанции узла связи. Побросал их в портфель, купил в магазине театрального общества большие рыжие усы какого-то из гоголевских персонажей, прилепил их поверх своих черных, надел галстук и бодро направился в новый микрорайон в заводской части города.

Начал он с первого дома.

Нажал кнопку звонка и встал прямо перед глазком: в принципе Мосэ не любил, когда его обозревали через подобного рода приспособление, но на сей раз так требовали интеесы дела.

– Кто там?
– послышался за дверью женский голос. Было одиннадцать часов дня, Мосэ специально выбрал это время, поскольку основная масса здоровых и работающих мужчин в эти часы сидит на работе. А дело, по которому пожаловал Мосэ, легче было провернуть с женщинами.

– Я насчет установки телефона, гражданка!

– Какого еще телефона?
– не отпирала дверь хозяйка.

– Самого обыкновенного. Если хотите, чтобы вам установили телефон, открывайте, а нет, так незачем с вами и время даром терять.

– Как же нет, что вы!
– выпорхнула хозяйка.- Муж и вчера к вам на телефонный узел заходил, да начальника не застал. Неужели можно надеяться?

– Как видите,- спокойно сказал Мосэ и вытащил бланк.

– Только нам устанавливается?
– шепотом спросила женщина.

– Почему это только вам, вы что, лучше других? Всем ставят, к вашему дому же кабель подведен. Надо уплатить пять рублей за аппарат. Хотите, сейчас платите, хотите, внесите в сберкассу, только обязательно сохраните квитанцию,- спокойно сказал Мосэ и собрался уйти.

– Обождите, сейчас - Хозяйка ушла в дом и вынесла две трешки, Мосэ вернул рубль сдачи, заполнил корешок квитанции, оторвал его, вручил женщине и, словно бы

не желая терять время, стал подниматься вверх по лестнице, говоря на ходу хозяйке:

– Думаю, дня через два-три у вас уже будет телефон! Какой вы аппарат желаете - белый или черный?

– Белый!
– выпалила хозяйка. Мосэ вытащил блокнот и записал: «Один белый аппарат».

За три дня Мосэ обошел почти весь микрорайон - приблизительно квартир пятьсот. Денег насобирал кучу, но одно только беспокоило его: из пятиста семей более четырехсот пожелали иметь белый аппарат. «Где мне взять столько белых аппаратов?» - ухмылялся Мосэ, осторожно отклеивая большие рыжие усы одного из гоголевских персонажей.

Эта история прошла без шума. Большинство жителей нового микрорайона и без того уже не обольщалось надеждой на получение телефонов. Кроме того, пять рублей не такие большие деньги, чтобы из-за них гоняться за человеком, который своими квитанциями хотя бы дней на десять принес в семью атмосферу приятного ожидания.

Сам Мосэ Ортовидзе несколько иначе смотрел на эту операцию. Он опасался, вдруг кто-нибудь узнает его в троллейбусе и примется бранить да отчитывать - стыда ведь не оберешься. Но афера с телефонами сошла ему с рук. Мосэ никто не узнал. Когда он попался по другому делу, то сам рассказал эту историю следователю. Оба много смеялись. Потом следователь, запротоколировав чистосердечное признание Мосэ, приобщил его к делу (чем в конечном счете года на два увеличил срок отсидки Мосэ), а факт добросовестного признания подследственного приписал своим особым юридическим способностям.

Да, Мосэ попался совсем по другому делу. Ко второй годовщине операции с телефонами Мосэ придумал такой плутовский ход, которым вполне могли бы гордиться самые известные аферисты мира.

Мосэ теперь мог даже не выходить из дому, ему только надо было писать коротенькие письма и отправлять их по нужным адресам. Вскоре после их отправления на имя Мосэ поступали деньги.

Вот как это происходило.

Насколько вам известно, в наших вечерних газетах печатается ежедневно что-то около сорока траурных объявлений. Родные и близкие с прискорбием извещают о смерти такого-то и такого-то, панихида состоится в такие-то и такие-то дни, вынос тела тогда-то и по такому-то адресу. Мосэ выписывал эти адреса и по каждому из них немедленно отправлял письмо. Письмо это будто бы было написано одним из тех знакомых покойного, который ничего не знает о его кончине.

Чтобы не терять время на формальности эпистолярного жанра, Мосэ пользовался следующим трафаретом: «Мой… (здесь имя и отчество покойного), как ты живешь, как твои дела? Я больше там не работаю, поругался с кассиршей. Я соскучился по тебе, будет время, загляну. Будь другом, вышли, если можешь, те пятнадцать рублей, которые ты взял у меня месяца два назад. Сам понимаешь, как туго приходится человеку, когда он без работы. У меня тут еще и жена заболела, и мне надо срочно везти ее на отдых, иначе не стал бы тебя беспокоить.

С искренним приветом твой Мосэ.

Адрес: Дзелквиана,

ул. Ниношвили, второй переулок, дом № 10».

Письмо это адресат получал в день своих похорон или, в крайнем случае, на следующий день после них.

Редко когда родные покойного скупились послать пятнадцать рублей человеку, у которого, как явствовало из письма, покойник одалживал их два месяца назад (проверить это, конечно, намного сложнее и хлопотнее, нежели взять да и послать безработному человеку, у которого вдобавок жена нуждается в санаторном лечении, его же кровные деньги).