Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства
Шрифт:
Двор Бату на берегу Волги был обустроен «совершенно великолепно», как отмечает Плано Карпини. Сам хан и его семья жили в больших полотняных шатрах, которые раньше принадлежали королю Венгрии. Прием при дворе хана Иоанн описывает так: «Он (Бату) восседает на возвышении, как на троне, с одной из своих жен; но любой другой из его семьи, как его братья и сыновья, так и те, кто ниже рангом, сидят ниже на скамьях в середине шатра. Все прочие люди расположились сзади них на земле, мужчины справа, а женщины слева».
Семью годами позже другой путешественник, Вильгельм де Рубрук, описывал лагерь Бату как «большой город с жилищами и народом, простирающийся на три или четыре лиги [44] в окружности. И как среди народа Израиля, где каждый знал, в какой стороне от скинии должен он поставить свой шатер, так и эти люди знают, с какой стороны от Орды они должны разместить свои жилища». Церемония аудиенции брата Вильгельма была подобна церемонии, описанной Плано Карпини.
Согласно археологическим свидетельствам, столица Бату располагалась на восточном берегу Ахтубы (рукав дельты Нижней Волги), примерно в 100 километрах к северу от Астрахани.
44
Лига (англ. league) —
О духовных качествах Бату говорит эпитет «саин», которым его награждают в некоторых восточных анналах, а также в тюркском фольклоре. Его переводят как «хороший». Поль Пеллио [45] отмечает, однако, что это слово имеет также толкование «умный», и в случае с Бату его надо понимать именно в этом смысле. Таким образом «саин-хан» может означать: «благоразумный хан» или «мудрый хан».
Дешт-и-Кипчак (половецкая степь) представлял собой сердцевину ханства Бату. Его западной оконечностью была Болгария, а восточной — Хорезм. На севере сопротивление Руси было сломлено, но еще следовало установить механизм оккупации и контроля. На юге владычество Бату простиралось до Крыма и Северного Кавказа. Закавказье, оккупированное монголами во время царствования Угэдэя, и сельджукский султанат в Малой Азии, завоеванный во время регентства вдовы Угэдэя, формально не находились под юрисдикцией Бату. Однако монгольскими войсками в этих регионах командовали армейские военачальники (нойоны), а не кто-либо из князей-чингисидов. Таким образом, из всех чингисидов Бату ближе всех географически располагался к арене событий и был старшим по отношению к остальным. При таких обстоятельствах можно было ожидать, что он проявит некоторый интерес к этим недавно завоеванным землям, и их правители спешили установить с ним контакты. К примеру, сельджукский султан Джиязад-Дин Кай Хосров II направил три посольства к Бату. Грузинский князь Давид (будущий царь Грузии) прожил некоторое время при дворе Бату как заложник. Что касается Руси, перед ханом стояли две главные задачи: заставить русских князей покориться его воле и организовать сбор дани и налогов. Во время путешествия Плано Карпини не видел в Северной Руси монгольских войск; на юго-западе армия под командованием Куремсы (Курумши) располагалась в районе Днепра к югу от Киева. В 1246 году в Киеве не было русского князя; киевский регион, а также часть черниговского региона и Подолия находились под непосредственным контролем монголов. Согласно сообщениям Плано Карпини, около 1245 года монголы набирали рекрутов для своей армии из населения именно этих территорий. Чтобы распространить свой контроль дальше на запад, север и восток, они нуждались во взаимодействии с русскими князьями.
45
Пеллио (Pelliot) Поль (1878–1945) — французский востоковед. Основные труды — по истории и культуре Китая и Монголии. — Примеч. ред.
Восточные русские князья первыми вынуждены были присягнуть Бату на верность. Еще в 1242 году великий князь владимирский Ярослав I направился в ставку Бату, где его утвердили в должности. Его сын Константин был отправлен в Монголию, чтобы заверить регента в своей и отцовской лояльности. В 1246 году, как мы знаем, великий князь Ярослав Всеволодович сам отправился в Каракорум, где присутствовал на церемониях, посвященных восхождению Гуюка на трон. Ярослав Всеволодович больше не вернулся на Русь; он заболел и умер в Монголии. Если верить Иоанну де Плано Карпини, его отравила хатун, мать Гуюка. Как Карамзин, так и Рокхилл выражают сомнение по поводу рассказа Плано Карпини, аргументируя это тем, что великий хан всегда мог казнить великого князя владимирского открыто, если бы того пожелал. Однако сведениям Иоанна де Плано Карпини, полученным от русских в Каракоруме, можно верить. Следует также принять во внимание напряженность в отношениях между Гуюком и Бату. Если Гуюк считал Ярослава I орудием Бату, возможно, он посчитал необходимым тихо избавиться от него. Более того, как мы знаем, Гуюк не одобрял политику своей матери во время ее регентства, поэтому есть вероятность того, что хатун отравила Ярослава Всеволодовича назло своему сыну. Получив известие о смерти отца, сыновья Ярослава Александр Невский и Андрей Суздальский отправились в ставку Бату, чтобы присягнуть ему на верность. Бату приказал им обоим направиться в Каракорум, для того чтобы засвидетельствовать свое почтение великому хану (1247).
Тем временем Бату улаживал западнорусские проблемы по-своему. Ему приходилось иметь дело с двумя русскими князьями — Даниилом Галицким и Михаилом Черниговским. Для феодального общества на востоке Центральной Европы характерно, что даже после жестокого урока, преподанного монгольским вторжением в 1240–1241 годах, межкняжеские и межнациональные раздоры не утихли и соперничество не ослабело. Как Польша, так и Венгрия пытались воспользоваться ситуацией, поддерживая то одну, то другую сторону, что привело к установлению их собственного контроля над Галичем. Этим объясняются постоянные конфликты между венграми и поляками, а также между ними и русскими. Галицкие князья, вынужденные объединять силы то с поляками, то с венграми, неоднократно бывали втянуты в центральноевропейские конфликты, вмешиваясь в венгерско-чешское и чешско-польское соперничество.
В ранние годы правления внимание Бату было сосредоточено на переговорах монгольских вождей по поводу будущего избрания нового великого хана; его также заботили закавказские и анатолийские дела. Поэтому он не вмешивался в деятельность западнорусских князей до 1245 года. К этому времени в Монголии было достигнуто соглашение по поводу кандидатуры Гуюка. Даже если Бату и не одобрял этого
Тем временем в 1245 году Даниил Галицкий и его брат Василько Волынский нанесли сокрушительное поражение князю Ростиславу (сыну Михаила Черниговского), которому венгры и поляки оказывали совместную поддержку. Эта победа сделала галицкого князя Даниила Романовича самым сильным из правителей на востоке Центральной Европы, и Бату поспешил предотвратить любую его попытку отстоять свою независимость. Он приказал галицкому князю возвратить управление Галичем монгольскому военачальнику. Вместо этого Даниил Романович решил присягнуть на вассальную верность лично самому Бату и с этой целью отправился в ставку хана. Он должен был низко склониться перед ханом, но принят был милостиво и благосклонно. «Пьешь ли ты наши напитки — черное молоко и кумыс?» — спросил Бату Даниила. «До сих пор не пил, но сейчас я сделаю все, что ты прикажешь, и выпью их». Бату был, несомненно, доволен. «Теперь ты один из наших», — сказал он и приказал, чтобы русскому князю был поднесен кубок вина. «Ты не приучен к молоку, поэтому выпей немного вина». Несмотря на добрый прием, гордость Даниила Галицкого, как и его витязей, была сильно уязвлена. «О, из всех зол большее — почет от татар», — комментирует галицкий летописец. «Даниил, великий князь, господин земли Русской, теперь склоняет колени и называет себя рабом хана».
Через несколько месяцев после паломничества Даниила Галицкого в Сарай князь Михаил Черниговский отправился на встречу с Бату. Он оказался менее удачлив, нежели его соперник. Разницу в отношении Бату к двум князьям можно объяснить тем фактом, что галицкий князь был значительно сильнее, чем черниговский, и Бату счел необходимым добиться от него покорности. Кроме того, Галич находился близко к Венгрии и Польше, и Даниил Галицкий всегда мог найти убежище в одной из этих стран. И Михаил Черниговский, и его сын Ростислав провели несколько лет в Венгрии, и Ростислав вернулся туда после провала его похода против Даниила Романовича. Михаил Черниговский, однако, предпочел возвратиться в свой стольный город, где оказался во власти Бату. Более того, Бату, по всей вероятности, не доверял намерениям черниговского князя. Он согласился принять Михаила Всеволодовича, только если тот очистится, пройдя между двух огней. Это была обычная монгольская процедура для иностранцев, желающих быть допущенными к ханскому двору, основанная на вере в магические свойства огня. Между прочим, Даниил Галицкий избежал ее.
Вдобавок, согласно сведениям Плано Карпини, Бату потребовал, чтобы князь Михаил Черниговский простерся перед идолом (онгоном) Чингиз-хана. Князь Михаил отказался выполнить требования Бату и даже стал вызывающе поносить «мерзких идолов». За это он был казнен вместе с одним из верных ему бояр, который сопровождал его в ставку хана и убеждал его «принять мученический венец». Еще один князь из черниговского дома — Андрей, сын Мстислава, был казнен примерно в это же время. Как пишет Плано Карпини, он был наказан за самовольную поставку коней за границу.
Казнь князя Михаила Черниговского убрала со сцены старого соперника Даниила Галицкого и тем самым укрепила его положение. Более того, оказавшись в качестве вассала Бату, Даниил Романович снискал авторитет среди соседних правителей, которые теперь искали его дружбы. Король Венгрии Бела IV отдал свою дочь за сына Даниила — Льва и способствовал браку еще одного из данииловских сыновей, Романа, с Гертрудой, племянницей покойного герцога Австрийского. Таким образом, Роман стал претендентом на австрийский трон. Это дало возможность Беле IV заинтересовать Даниила вопросом об австрийском престолонаследии и получить от него военную помощь против Священной Римской империи.
Нужно заметить, что после возвращения из ставки Бату в 1246 году Даниил Галицкий реорганизовал и переоснастил свою армию по монгольскому образцу. Когда австрийские посланники прибыли в его лагерь, они были удивлены, увидев всадников галицкого князя, одетых в кирасы монгольского типа, и их лошадей, защищенных шлемами, а также наплечными и грудными доспехами. Сам князь Даниил, однако, был одет, согласно летописцу, «по русскому обычаю» в одежду для верховой езды из греческой парчи, украшенной золотым галуном, и в сапоги из зеленой кожи. Его сабля была инкрустирована золотом, а седло его великолепной лошади позолочено. Несмотря на старания Белы IV и Даниила Галицкого, кандидат на австрийский престол уже был, и его поддерживала Священная Римская империя: это Оттокар Богемский (король Богемии с 1253 г.), который позже стал герцогом Австрии. Между прочим, Даниил не имел намерения разжигать пожар в Центральной Европе. Наоборот, к этому времени он пришел к заключению, что ему нужна поддержка Запада против монголов. Конечно, заискивание перед Бату было лишь тактическим ходом. Его далеко идущая стратегия заключалась в подготовке к борьбе против монголов. Однако он должен был действовать осторожно и скрывать свои намерения. Первым шагом Даниила в его дипломатической игре стала попытка установить контакт с папой, чей авторитет резко возрос после смерти в 1250 году его злейшего врага, императора Фридриха II. Следует вспомнить, что несколькими годами раньше сам папа через Плано Карпини убеждал западнорусских князей признать его господство. Во время пребывания папского посла в Волыни (предположительно, в декабре 1245 г.) Даниил находился в лагере Бату, а его брат Василько, хотя и симпатизировал идее папы, отказался брать на себя какую бы то ни было ответственность в вопросе объединения церквей. Поскольку братья продолжали свое путешествие в Монголию, папа послал еще одного клирика к Даниилу, чтобы подготовить почву для восстановления дружественных отношений. На обратном пути из Монголии Плано Карпини и его спутник остановились в Галиче (июнь 1247 г.), где Даниил и Василько приняли их «с большой радостью». Согласно Иоанну де Плано Карпини, оба князя говорили, что «им хотелось бы иметь папу единственным их господином и отцом, а римскую церковь их госпожой и повелительницей… И после этого они отослали с нами к папе свои письма и посланников». Затем последовал обмен посольствами. Даниил согласился убедить духовенство и народ Галича и Волыни признать папу главой их церкви. Папа, в свою очередь, обещал Даниилу королевскую корону и военную помощь римско-католических народов.