Московские адреса Льва Толстого. К 200-летию Отечественной войны 1812 года
Шрифт:
В тот приезд Лев жил, вероятно, в доме Золотаревой по Большому Каковинскому переулку (№ 4), который был нанят еще в октябре 1838 г. для старших братьев. А в конце 1839 г. все Толстые вновь встречали Рождество в Ясной Поляне.
Лев становился взрослее, менялись его взгляды на мир, отношение к окружающей действительности и отношения с людьми. Это был уже не тот дерзкий мальчишка, вынудивший когда-то своего гувернера запереть его в чулане. Летом 1840 г. Проспер Сен-Тома, увидевший сильно выросшего бывшего своего воспитанника, сказал о нем с удовлетворением: «Се petit une t^ete, c’est un petit Moli`ere». («Этот малыш – голова, это маленький Мольер», фр.). Пути француза-гувернера и семьи Толстых разошлись: в 1840
А вот доброму Федору Ивановичу Ресселю в 1840 году дали отставку, по-видимому, за злоупотребление спиртными напитками. Ему нашли замену – тоже немца, Адама Федоровича Мейера, но пьяницу еще более горького, чем его предшественник.
И тогда Ресселя вновь вернули в Ясную Поляну, взяв с него честное благородное слово, что он исправится и не допустит более всякие «нехорошие излишества». Так он и жил в усадьбе до своей смерти в 1845 г.
Вскоре дети потеряли еще одного близкого человека. Одна из тетушек, опекунша Толстых Александра Ильинична Остен-Сакен скончалась в августе 1841 г. В очередной раз смерть родственника заставила детей изменить свое место жительства. Теперь они должны были переехать в Казань, где жила другая тетка, родная сестра их отца, Пелагея Ильинична Юшкова. Она и стала новой опекуншей несовершеннолетних детей Толстых. Все было бы хорошо, и дети остались бы в Ясной Поляне, если бы не условие, выдвинутое новой опекуншей, – она-то и настояла на переезде Толстых в Казань.
Лев, как и его братья и сестра, покидать Ясную Поляну не хотели. Нежелание переселяться в незнакомый далекий город усилилось после того, как стало известно, что в Казань не поедет Татьяна Александровна Ергольская, к которой дети так привязались.
Ергольская, остававшаяся с Толстыми после смерти их отца, не нашла в себе сил ехать в Казань. Дело в том, что новая опекунша Юшкова ненавидела Ергольскую за то, что муж ее, Владимир Иванович Юшков, в молодости был влюблен в нее и делал ей предложение, но Татьяна Александровна ответила отказом. Пелагея Ильинична, как пишет С.А. Толстая, «никогда не простила Татьяне Александровне любовь ее мужа к ней и за это ее ненавидела, хотя на вид у них были самые фальшиво-сладкие отношения». Лицемерное предложение Ергольской со стороны Юшковой тоже приехать в Казань Татьяна Александровна сочла за оскорбление.
Дети плакали, расставаясь с усадьбой. В ноябре 1841 г. на санях двинулись они в длинный и нелегкий путь. Дорога на Казань пролегала через Москву, и Лев опять увидел Первопрестольную. Заехали помолиться у Иверской часовни. Воспользовавшись суматохой, самая младшая из детей – Маша даже кинулась бежать, чтобы не ехать в Казань, но ее разыскали в толпе и вновь усадили в сани. Через десять с лишним лет Толстой в письме к Т.А. Ергольской вспоминал: «Помните, наше прощание у Иверской, когда мы уезжали в Казань. В минуту расставания я вдруг, как по вдохновению, понял, что вы для нас значите, и по-ребячески слезами и несколькими отрывочными словами сумел вам передать то, что чувствовал».
Начиная с 1842 г., почти каждое лето Лев приезжал из Казани в Ясную Поляну; проезжал он и Москву.
А «литературная» история дома на Плющихе не закончилась с переездом Толстых на другую квартиру. Любопытно, что в 1840-1850-х гг. в этом здании бывали Гоголь, Погодин, С.Т. Аксаков. Приходили они к известному в Москве медику Александру Осиповичу Армфельду (1806–1868). Как сообщает его биография, Армфельд был «профессором судебной медицины, медицинской полиции, энциклопедии, методологии, истории и литературы медицины в Московском университете».
А Лев Николаевич возвращался на Плющиху не только в воспоминаниях: в 1880-е гг. писатель приезжал сюда к Афанасию Фету, жившему в доме № 36 на этой же улице (дом не сохранился).
Дом
Ул. Плющиха, д. 11, вид с фасада и со двора
Княжна Мария Николаевна Волконская – мать Л.Н. Толстого. Силуэт работы неизв. художника, 1800-е гг.
Граф Николай Ильич Толстой – отец Л.Н. Толстого
Глава 2
Молодые годы. 1850–1851 гг
Итак, поступив в Казанский университет в 1844 г., Лев Николаевич, не закончив его, покидает Казань в апреле 1847 г. А в октябре 1848 г. он вновь в Москве, живет у своих приятелей Перфильевых в доме поручицы Дарьи Ивановой в Малом Николопесковском переулке (дом не сохранился).
«Кто не знал в те времена патриархальную, довольно многочисленную, с старинными традициями семью Перфильевых? Они были коренные жители Москвы. Старший сын генерала Перфильева от первой жены был московским губернатором и старинным другом Льва Николаевича.
Когда вышел роман «Анна Каренина», в Москве распространился слух, что Степан Аркадьевич Облонский очень напоминает типом своим B.C. Перфильева. Этот слух дошел до ушей самого Василия Степановича. Лев Николаевич не опровергал этого слуха. Прочитав в начале романа описание Облонского за утренним кофе, Василий Степанович говорил Льву Николаевичу:
– Ну, Левочка, цельного калача с маслом за кофеем я никогда не съедал. Это ты на меня уж наклепал!
Эти слова насмешили Льва Николаевича» [2] .
2
Кузминская Т.А. Моя жизнь дома и в Ясной Поляне. Упоминаемый здесь Перфильев Василий Степанович (1826–1890) – в 1878–1887 гг. московский губернатор, приятель Толстого. Его отец, Перфильев Степан Васильевич (1796–1878) – генерал от кавалерии, участник войны 1812 г. В 1836–1874 гг. – жандармский генерал.
О том, как жил в это время Толстой в Москве, он решил рассказать в «Записках», за которые принялся летом 1850 г. Тогда он писал: «Зиму третьего года я жил в Москве, жил очень безалаберно, без службы, без занятий, без цели; и жил так не потому, что, как говорят и пишут многие, в Москве все так живут, а просто потому, что такого рода жизнь мне нравилась».
Досуг свой (среди прочих московских развлечений) Лев коротал за карточным столом, выражая при этом «презрение к деньгам», как утверждал его брат Сергей. Толстой оказался на редкость темпераментным игроком (как и его двоюродный дядя Ф.И. Тол стой-Американец), впрочем, часто остававшимся в проигрыше. Последнее поначалу не слишком его расстраивало. «Мне не нравится, – писал он в дневнике 29 ноября 1851 г., – то, что можно приобрести за деньги, но нравится, что они были и потом не будут – процесс истребления».