Московские каникулы
Шрифт:
С и з о в а (вслед). Опомнись, Раиса! Охолонь!
Раиса выбегает наружу, едва не сбив с ног Ж е н ю. В руках у той — совок для золы.
Ж е н я (входя). Куда это она?
С и з о в а (махнув рукой). Совсем скопытилась бабенка… Вниз пошла, за Кириллом следом.
Ж е н я. Что вы! Разве можно! (Хочет броситься за Раисой.)
С
Ж е н я (вздохнув). А я, наверно, дурочка… Мне почему-то сегодня совсем не страшно… Даже весело! Только иногда за Сережу вдруг сердце защемит…
С и з о в а. А за себя не щемит нисколько? Вон над нами какая махина нависла…
Ж е н я. Я знаю… (Пьет воду.) Вот вы скажите, Марья Васильевна, мы боимся за тех, кого любим, или любим тех, за кого боимся?
С и з о в а. Куда мне, дочка, на такие закавыки отвечать… Однако, я вижу, и ты про любовь заговорила?
Ж е н я (поспешно). Что вы! И вообще, не обращайте внимания, что я болтаю… За один день столько разного произошло… У меня, наверно, тоже все в голове перемешалось…
Сизова направилась к двери.
Куда вы?
С и з о в а. Пойду сменю кого.
Ж е н я (решительно). Знаете, вы Юльку смените! Вы не думайте, он не слабый… Просто мне с ним поговорить надо.
С и з о в а. Юльку так Юльку… (Выходит.)
Женя замерла в ожидании. Входит Ю л ь к а.
Ю л ь к а (бросается к ней). Что случилось?!
Ж е н я. Нам надо поговорить…
Ю л ь к а. Может, потом, когда в пещеру доберемся?
Ж е н я. Какой ты… Сейчас! Сию минуту!
Ю л ь к а (выжидающе). Ну?
Ж е н я (с досадой). Погоди, не нукай… И вообще… Ты обещай, что не будешь смеяться…
Ю л ь к а. Что вы, Женя!
Ж е н я. Не говори мне «вы»!
Ю л ь к а (покорно). Хорошо, Женя…
Ж е н я. Знаешь, а вдруг нам жить всего ничего осталось?
Ю л ь к а. Что вы, Женя! Что ты…
Ж е н я. Вдруг на нас эта дурацкая лавина упадет? Неужели тогда в жизни так главного и не будет — ни подвига, ни любви настоящей? Подвиг от нас не зависит — это когда война или еще что… А вот любовь… Мы, знаешь, по книжкам привыкли, там все по ступенькам — от встречи до признания… Ну, а если некогда — со ступеньки на ступеньку? Вот не скажешь сейчас, что любишь, и потом уж никогда этого нельзя будет сказать!
Ю л ь к а (все еще не веря). Женя…
Ж е н я (твердо).
Они обнимаются. Поцелуй.
(Оторвавшись.) Ну вот… Теперь пускай падает?
Ю л ь к а. Что ты?! Сейчас это и вовсе ни к чему!
Внезапно снаружи слышится голос Раисы: «Эй! Есть кто живой?»
(Прислушиваясь.) Кто там?
Голос Раисы: «Помогите…»
Женя и Юлька выбегают. Пауза. Возвращается Ю л ь к а с бесчувственной Тамарой на руках, за ним — Р а и с а и Ж е н я.
Ж е н я. Ой! Что с ней?
Р а и с а. Скамью пододвинь! (Юльке.) Клади, только аккуратней!
Юлька осторожно укладывает Тамару на скамью.
Васильевна где?
Ж е н я. Сейчас! (Выбегает.)
Р а и с а. Ботинки расшнуруй… (Подходит к бачку и жадно пьет воду.)
Юлька расшнуровывает ботинки. Тамара стонет.
Осторожней! У нее, видать, нога сломана…
Вбегают С и з о в а, К о в т у н и Ж е н я.
С и з о в а. Тамарушка! (Бросается к Тамаре и слушает сердце. С облегчением.) Живая…
Р а и с а. Я только от поворота вниз спускаться стала, гляжу — лежит… И след в снегу… Она не шла — ползла, пока сил хватило.
С и з о в а. Спирт есть?
Р а и с а. Коньяк.
С и з о в а. Давай!
Раиса наливает в стакан коньяк и дает Сизовой. Та, подняв голову Тамары, вливает ей в рот коньяку. Тамара стонет.
Сейчас очнется.
Т а м а р а (садится). Где я?..
С и з о в а. Здесь, Тамарушка, с нами! Все хорошо!
Т а м а р а. Я сама дошла?
Р а и с а. Доползла.
С и з о в а (Тамаре). От поворота тебя вот Раиса доставила.
Т а м а р а. Спасибо… (Пытается встать, но со стоном опускается на скамейку.)
С и з о в а. С ногой что? Сломала?
Т а м а р а. Нет, кажется, вывих…
Р а и с а. А Кирилл где?
Тамара не отвечает.
К о в т у н. Верно, где ефрейтор Карцев?
Т а м а р а (не сразу). Мне вот, видите, не повезло… Ногу подвернула, пришлось возвратиться…
К о в т у н. А ефрейтор?