Московские каникулы
Шрифт:
Б о р и с П а в л о в и ч. Не с утра, а в двенадцать. Не вижу причин для паники.
С о ф ь я П л а т о н о в н а. Если не можешь успокоить, то не мешай хоть волноваться!
Б о р и с П а в л о в и ч. У меня больше оснований злиться и нервничать. Так ждешь этого выходного… А мы вторую субботу торчим в городе только потому, что ты боишься оставить Алешку одного. Пойми — Алексей уже не ребенок, ему нужна свобода. Парень он, почти мужчина!
С о ф ь я П л а т о н о в н а. Если этот мужчина схватит воспаление легких, то сидеть ночи напролет у его постели предстоит
Б о р и с П а в л о в и ч. Теплый дождик… Под таким одно удовольствие шататься по городу.
С о ф ь я П л а т о н о в н а. Иди шатайся. Я тебя вовсе не держу дома.
Б о р и с П а в л о в и ч. Боюсь нарушить творческий процесс. (Играет.)
С о ф ь я П л а т о н о в н а. Перестань! Уши вянут…
Б о р и с П а в л о в и ч. Все, теперь я понял главное — ты законченная пессимистка. Ничто тебя не радует, даже искусство.
С о ф ь я П л а т о н о в н а. А ты радуешься всему… Вот где у меня сидит твой неиссякаемый оптимизм! С мальчиком могла любая беда стрястись… Самая страшная!
Б о р и с П а в л о в и ч (теряя терпение). Ну какая? Убили его? Изувечили? Под трамвай он попал?
С о ф ь я П л а т о н о в н а. Попасть в дурную компанию — почти то же самое, что попасть под трамвай.
Б о р и с П а в л о в и ч. Ты не очень разнообразна, душенька. Притом часа два назад я столкнулся с Олегом у лифта.
С о ф ь я П л а т о н о в н а. Поступит Алешка в консерваторию — тогда пусть дружит с кем угодно. А сейчас я каждого дуновения боюсь, чтоб его с пути не сбило.
Б о р и с П а в л о в и ч. Да что это за путь такой, с которого дуновение сбить может?
С о ф ь я П л а т о н о в н а. Не придирайся, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
Слышится звук отпираемой входной двери.
Пауза.
Входит А л е ш а, останавливается на пороге.
Где ты был?
А л е ш а. Гулял.
С о ф ь я П л а т о н о в н а. Промок?
А л е ш а. Освежился.
Б о р и с П а в л о в и ч. Включи люстру.
Алеша включает верхний свет. Теперь видно, что он побывал в изрядной переделке: у него разбиты губы и нос, под глазом — огромный синяк.
С о ф ь я П л а т о н о в н а. Боже мой… Кто тебя так?!
А л е ш а (мстительно). Ничего, я ему тоже вмазал! Будет помнить!
Б о р и с П а в л о в и ч. Кому ты вмазал?
А л е ш а. Одному там… Сидорову.
С о ф ь я П л а т о н о в н а (с ужасом). Ты дрался?!
А л е ш а (гордо). Не дрался, а боксировал. На настоящем ринге!
С о ф ь я П л а т о н о в н а. Я с ума от тебя сойду! Зачем? Кто тебя просил?
А л е ш а (поспешно).
Б о р и с П а в л о в и ч. Ты уж толком расскажи о своих подвигах.
А л е ш а. Нечего рассказывать… Ну, в общем, пришлось выступить для зачета. Была такая идея — как он меня стукнет для разведки, я и лягу. А он по-настоящему врезал. А я что, не человек? Не стерпел, ответил. Тут у нас и пошла рукопашная, пока судья не разнял…
С о ф ь я П л а т о н о в н а (вне себя). Руки, руки покажи! (Бросается к нему.)
А л е ш а (отступая). В порядке руки! Вот, пожалуйста… (Вытягивает руки и шевелит пальцами.) Даже не болят ни капельки.
С о ф ь я П л а т о н о в н а. Ты чудовище, чудовище! За неделю до концерта отправиться на какой-то идиотский бокс, где тебе могли сломать руку или вывихнуть палец…
А л е ш а. Не сломали же?
С о ф ь я П л а т о н о в н а. Нет, это просто не укладывается у меня в голове! Такая безответственность, такое безрассудство! Годы труда готов отправить коту под хвост, лишь бы угодить своему Олегу!
А л е ш а (бормочет). При чем здесь Олег?
С о ф ь я П л а т о н о в н а. Молчи! Еще не вырос меня обманывать! Ты одно скажи — о чем ты думал, отправляясь драться?
А л е ш а. Разве тебя интересует, о чем и как я думаю? Тебе важно одно — как я играю!
С о ф ь я П л а т о н о в н а. А для тебя разве это не важно?
А л е ш а. Мне уже шестнадцать, а что я видел, кроме своей скрипки?
С о ф ь я П л а т о н о в н а. Что ж, гениям или большим талантам редко удается воспользоваться радостями детства…
А л е ш а. Не обольщайся, я не гений!
С о ф ь я П л а т о н о в н а. Это не о тебе. Это из книги великого Ауэра.
А л е ш а (взорвавшись). Да плевать мне на твоего Ауэра! Я жить хочу! Понимаешь — жить! А вы… Вы стараетесь уберечь меня от жизни, как будто жизнь — это опасная болезнь, от которой можно спастись прививками или карантином! Я знаю, вы мне добра желаете, хотите как лучше, а делаете только хуже! Ведь вы меня почти убедили уже, что я хилый, неприспособленный, что спорт — это удел дураков… Ну и пусть! Я хочу быть дураком, который ничего не боится — ни простуды, ни хулиганов, ни черта, ни дьявола! Может, в одном таком дураке больше ума, чем в десяти ваших умниках! Таких, как я!
С о ф ь я П л а т о н о в н а. Я никогда не говорила, что ты умник. Но я всегда утверждала и утверждаю: если у человека есть талант, он не имеет права зарывать его в землю!
А л е ш а. Вот прекрасно! Я буду носиться со своим талантом, сутками не отползать от пюпитра, а другие в это время будут ходить вместо меня в театры и музеи, на футбол и на пляж, кататься вместо меня на лодке с моей девушкой и даже целоваться с ней вместо меня!
С о ф ь я П л а т о н о в н а (садится). Этого еще не хватало… С какой девушкой?