Московский зоопарк. Записки служителя
Шрифт:
— Во, — думаю, — как здорово. Оказывается, не один я сигнализационным разговором заразился.
— «Дом птиц» с охраны снят! — рапортую.
— Спасибо! — чуть не кланяется Петров.
Ну, размышляю: как замечательно, хоть есть с кем по душам поговорить.
— А почему у вас, Петров, — спрашиваю, — такое странное имя — ПЦН?
— А это и не имя вовсе, — отвечает Петров знакомым голосом. — Это значит: пункт центрального наблюдения. А зовут меня Сергей!
— Да, — согласился я, — Сергей имя хорошее. А главное, привычное.
Сова
Была
— Нет, — говорю, — не север. Но если будешь сидеть тут и делать вид, что ты белая сова, я буду кормить тебя мышами.
Подумало снежное облако и согласилось.
И стало делать вид, что она — сова, а я принялся ей носить мышей, через день. Чтоб не отяжелела. Облако все-таки.
А ближе к весне потянуло теплом, появились первые грачи, и я подумал:
— Эге, растают снежные хлопья, и останемся мы без совы!
Подошел к клетке и раскрыл ее настежь:
— Улетай облако, только возвращайся следующей зимой. А я тебя опять буду кормить мышами. Через день.
Зимние обезьяны
Все обезьяны у нас в Московском зоопарке — как обезьяны. Бананы едят и тепло любят. Едва холодать начинает — хватают бананы и прячутся по зимним помещениям. До следующего года, когда снова тепло будет.
Но есть у нас еще снежные обезьяны. Правда, бананы они тоже любят, но еще больше — холод. Только упадет снег, вывалятся они кучей на него и давай кувыркаться, веселиться. Разве что снеговиков не строят и на санках не катаются. Шерсть у них толстая, словно шуба полярника и на голове будто бы шапка. А я все размышлял:
— Где же это такие зимние обезьяны живут? Неужто в Индии? Зачем же им там такая шуба? Там они в ней только преть будут. Наверное, это наши обезьяны. Чукотские. Живут на севере, а питаются травами и кореньями. Может, они даже бани строят и живут в ледяных избах-иглу.
Посмотрел в глаза одной зимней обезьяне — может ли она строить баню и жить в ледяной избе-иглу. Глаза обезьяньи были наполнены мудростью, и я решил, что — может.
— Вот от них-то, наверное, человек и произошел, — соображал я. — Начал строить бани и жить в иглу, и произошел. И вовсе не труд сделал из обезьяны разумное существо, а мороз. Поневоле поумнеешь, коли замерзнуть не хочешь.
Обрадовался такому открытию. Даже гордиться начал. Подумывал, а не написать ли мне о нем в какую-нибудь академию.
Только однажды я обратил внимание на табличку у клетки с зимними обезьянами (то ли ее раньше не было, то ли была снегом занесена). А на ней написано:
«Макака снежная. Место обитания: Япония».
— Э-э, — думаю, — так это японцы от них произошли. Это
Подумал я так, почесал правый бок, и пошел вразвалку домой. В берлогу.
Огари
Зима в Московском зоопарке — огариное время. Летают они над прудами, словно запоздалые осенние листья, и кричат тоскливыми голосами. Увидел я их в первый раз и удивился. Как это так, осенние листья кричат? А потом понял, не листья это вовсе — огари. Носятся они оранжевыми стрелами между серым небом и серой землей, будто не дают тем соединиться в одну сплошную серость и поглотить нас вместе со всеми нашими домами и автобусами.
Едва одна огариная стая, расчерчивая белыми клиньями воду, опускается в пруд, тут же вверх взмывает другая. На караул. И если я иду по Москве и радуюсь солнышку, что вдруг проглянуло между серой землей и серым небом, то понимаю, что это огари не дают им соединиться. Всегда между ними будет маленькое солнышко. Огариное.
Пожарники
Есть у нас в Московском зоопарке пара зеленых павлинов, и есть пожарники. И очень павлинов пожарники не любят. Потому что эти птицы им спокойно жить не дают и все время пожарную сигнализацию включают. Павлины наши — птицы нервные, им везде опасность мерещится. Вот сидят они в своем зимнем помещении, и вдруг им как что-то замерещится! Они сразу головой в лампу стукаются. Поскольку думают, что на солнце летят. От их крыльев опилки вверх сухим туманом поднимаются и сигнализацию включают. Сигнализация, она ведь не разбирает, где пыль от опилок, а где дым от огня. Тут же пожарники прибегают:
— Где пожар?
— Какой пожар? — удивляемся мы и идем вместе с пожарниками разрушительный очаг воспламенения искать.
Только пожара мы не находим, а находим пару павлинов, которые сидят в своем зимнем помещении и везде опасность видят. Даже в пожарнике.
А тот смотрит: комната, та самая, где пожар должен был быть, однако ничего не пылает, а внутри на палках две птицы зеленые сидят.
Вздыхает пожарник, что ему не удалось побороться с огнем, и возвращается на свой пост. До следующего раза, когда павлинам снова опасность померещится.
Обед
Обедают у нас в Московском зоопарке прямо на рабочем месте. Там, где животным еду готовят. На кормокухне. И по запаху обеда можно легко определить, кто за каким животным ухаживает. Например, здание, из которого жареными семечками пахнет — это наш «Дом птиц». Кроме семечек тут еще иногда ощущается запах яблок и бананового варенья. Мы его из переспевших бананов делаем, от которых другие отделы отказались. Но запаха всегда гораздо больше самого варенья получается. Из соседнего корпуса в два часа жареной рыбой тянуть начинает. По этому запаху даже время проверять можно. Если тянет — два часа: в соседнем корпусе за пингвинами ухаживают.