Московское воскресенье
Шрифт:
Маршанцева отодвинула карту района, на которой только что сделала какие-то пометки красным карандашом, сказала:
— Товарищи, погода нелетная. Но нам необходимо сбросить боеприпасы и продукты окруженной в горах стрелковой части. Отправим только желающих.
Катя задумалась. Лететь через горы, где трудно удержать самолет на заданной высоте даже в тихую погоду, где переменчивые воздушные течения бросают его, уводят от курса, где даже опытный штурман не успевает сделать все необходимые навигационные вычисления… Лететь через
«Надо лететь», — решила Катя и сделала шаг вперед.
Должно быть, так думали и другие. Они тоже сделали шаг вперед.
Лицо Маршанцевой посветлело:
— Я была уверена, что вы полетите!
Пять дней накапливалась влага в горах и ущельях. Туманы поднимались до вершин и смыкались с тучами, образуя непроглядную темноту.
Лететь пришлось по приборам, вслепую. По расчету времени Катя определила, что пункт уже близко, но с земли все не подавали условных сигналов. Она выстрелила из ракетницы и пошла на второй круг. И тогда на земле вспыхнули костры.
Катя увидела бойцов. И когда самолет снизился, громко закричала:
— Братишки! Хватайте мешки!
Мешки упали. Мотор заработал, и самолет стал набирать высоту. Бойцы, размахивая шапками, что-то кричали. Вдруг Нечаева снова направила самолет вниз, прошла над кострами и крикнула во весь голос:
— Наступайте! Вырывайтесь!
«Правильно», — подумала Катя, услыхав этот вырвавшийся из сердца крик, и ей захотелось, чтобы его услышали солдаты.
На обратном пути они чуть не напоролись на Сунженский хребет. Три раза вырывались они из тяжелой облачности. А около Терека, где так удачно проскочили, когда шли к окруженным бойцам, их встретили зенитки. Значит, немцы еще продвинулись.
Катя решила уточнить их расположение и долго кружилась, вызывая на себя огонь других батарей. Немцы стреляли скупо, но все же две батареи удалось засечь. Тогда она вывела самолет из огня и полетела догонять другие экипажи.
Отрапортовав о выполнении задания, Катя пошла искать Женю. Ей хотелось узнать, не заметила ли та чего-нибудь нового при перелете фронта.
Евгения неохотно ответила:
— Все по-старому. У меня на маршруте было темно, как в аду. В одном только месте немцы все бросали ракеты… — Помолчав немного и словно что-то вспомнив, она вдруг добавила: — А минут через пять по тому месту ударили «катюши»…
— Вот это здорово! — воскликнула Катя и, обняв Евгению, спросила: — Может быть, уже началось?
Евгения поняла ее без слов, улыбнулась, но улыбка скоро погасла:
— Не знаю, не знаю… Пожары там вспыхнули большие, а насчет наступления ничего не могу сказать…
Глава двадцатая
С земли
Катя попросила летчицу набрать высоту. Однако и на высоте в тысячу метров перекатывались упругие тучи. Ноябрьский ветер хлестал с такой силой, что самолет швыряло, как лодку в шторм.
Катя вертела головой во все стороны, но не видела ни одной звездочки, ни одного ориентира на земле. Всего десять минут назад на душе у Кати было спокойно, и она обещала летчице привести самолет к цели, как по ниточке. А теперь, должно быть, Даша подсмеивается над ней, если только не пугается за будущее.
На коленях штурмана — карта с маршрутом, но она не может проверить курс ни по звездам, ни по земным ориентирам, не доверяет и приборам. По времени они должны были лететь над Тереком. Внизу сквозь плотную чернильную темноту блеснул просвет. Вглядевшись, Катя заметила, что там облака словно ударялись о какую-то преграду. Скоро Катя различила темную стену того самого хребта, который по маршруту должен был находиться далеко слева.
— Правее! Правее! — сказала она. — Вот так, курс двести восемьдесят.
Летчица набрала еще метров триста, самолет выскочил в просвет между тучами.
Катя вспомнила весь маршрут, по которому летала днем. За хребтом должна быть лощина, поросшая кустарником, налево — каменистое русло высохшей реки, а справа — ущелье, из которого выбегал Терек. Он петляет между отлогих гор, а на берегах его ютятся белые домики, похожие на отару баранов. Все это были хорошо изученные места. Несколько ночей подряд они летали бомбить переправу на Тереке. Эта переправа казалась узкой белой полоской, и попасть в нее было очень трудно. За Тереком, по данным наземной разведки, находятся склады с горючим.
Пролетев несколько минут в просвете, они снова встретили плотную стену облачности. Надо было опять пробивать ее и идти выше. Но едва самолет вошел в облака, горизонт пропал. Нисходящие и восходящие потоки бросали самолет то вверх, то вниз, летчица с трудом удерживала управление.
— Я не верю приборам! — с отчаянием сказала Даша. — Не могу дальше вести самолет!
Катя знала, что может произойти с самолетом, когда летчица теряет уверенность.
— Давай вернемся, — предложила она.
Как только самолет развернулся, попутный ветер подхватил его и понес к аэродрому. Уже миновали хребет, где клубились облака, стали искать аэродром.
В глубокой лощине было по-прежнему тихо, но звезды затянула дымка тумана. Глядя на это спокойное небо, нельзя было поверить, что рядом, за хребтом, бушует воздушный океан.
Самолет приземлился. Маршанцева вскочила на крыло:
— Почему вернулись? Мотор сдал?
— Мотор в порядке, — ответила летчица и обернулась к штурману.