Москва 2087
Шрифт:
— Стой, тварь! Бросить всех нас тут решил? Получил, что хотел — и дёру?
И тут же к этому голосу присоединился второй. Макс почти не сомневался, что принадлежал он тому негодяю, который давеча отказался выпустить женщину в туалет. Только теперь голос этот звучал так истерично и казался таким тоненьким, словно его обладатель и сам стал женщиной.
— Думаешь, мы не знаем, — провизжал этот не-мужской голос, — что взрывчатка — это фуфло? Что её здесь нет и никогда не было?
— Заткнись! — тут же рявкнул на тонкоголосого
А Макс мысленно возликовал: всё это наверняка слышали и те, кто принимал сигнал его микрофона!
Однако ликовал он недолго. Раздалось несколько подряд громких хлопков, и Макс услышал, как что-то чиркнуло по стене сантиметрах в десяти от его головы. Герр Асс что-то процедил сквозь зубы — но явно не пожелал тратить время на то, чтобы полноценно обматерить бывших товарищей.
Рывком он сдернул свою кепку у Макса с головы и швырнул её на пол.
— Беги вперед — со всех ног! — Он мощно толкнул Макса в спину, и тот поневоле засеменил ногами — а потом припустил рысью.
Да он бы и без этого толчка побежал, пожалуй что. Люди, настигавшие их, палили по ним уже почти беспрерывно. И Макс только своей сказочной везучестью мог объяснить то, что в него пока ни разу не попали.
Между тем они вбежали в просторное прямоугольное помещение, формой и размером походившее на теннисный корт. И — да: в торцевой его стене и вправду имелась круглая вентиляционная шахта диаметром метра в два. Лопасти вентилятора, установленного в ней, хищно поблескивали сталью — однако пока что оставались без движения. Герр Асс направил в ту сторону луч своего карманного фонарика и выкрикнул — с заметной одышкой:
— Туда, живо!
И Макс помчал вперед — здоровяку даже подталкивать его больше не понадобилось. Первым — вертко, словно подвальный кот — Максим Берестов протиснулся между лопастями вентилятора, за которым воняло мышами, сыростью и ржавым железом.
«Интересно, — успел он подумать, — а этот Асс не застрянет ли тут?»
Но здоровяк, пыхтя и задыхаясь, уже ввалился за ним следом.
— Ты как — цел? — быстро спросил он.
Макс даже не уловил, в какой именно момент они перешли на «ты».
— Ни царапины, — сказал Макс.
— А вот меня зацепило. — В груди у здоровяка что-то отчетливо засвистело и захлюпало. — Ну, да ничего. Ты ведь доктор — ты сумеешь…
Тут попискивание таймера в часах здоровяка слилось в одну протяжную высокую ноту. И Макс не разобрал, что его сопровождающий сказал.
4
Для Ньютона последняя фраза тоже оборвалась на полуслове. Сначала её перекрыл звук таймера, потом — лязг лопастей огромного вентилятора, который снова заработал. А после этого и вовсе наступила тишина, нарушаемая только щелканьем разрядов статического электричества. Микрофон, что находился при Максе, явно не мог больше транслировать сигнал.
И всё равно — в наступившей тишине седовласый мужчина облегченно выдохнул. Почти против собственной воли. Да, его мальчик остался во власти загадочного безумца. Но, по
А еще — Ньютона внезапно посетило озарение. Точнее — воспоминание. О его жене, которой не было на свете уже почти три десятка лет. И об одном вечере — накануне того дня, когда Максимке исполнилось восемь лет.
Светка прибежала тогда домой радостная, разрумянившаяся.
— Вот, — сказала она, — я подыскивала подарок для нашего именинника, и нежданно-негаданно получила кое-что сама. Правда, не насовсем — во временное пользование. Но всё равно — это почти что чудо!
И она выложила на столик в прихожей толстую кожаную папку с зажимом, в которой белела ровная стопка бумажных листов.
Тогда Ньютон даже присвистнул от изумления — когда жена сказала ему, что лежит в папке. А сейчас постаревший и поседевший Алексей Берестов прошептал:
— Стало быть, нужно ехать в Камергерский — в Художественный театр. И я должен поспешить.
Так что несколько минут спустя красный электрокар уже выруливал на Большую Якиманку. Ньютон включил в машине радио, но почти тотчас и выключил: захлебываясь от восторга, ведущий какой-то программы говорил: «Только что все заложники были освобождены, а террористы добровольно сложили оружие. Теперь, вплоть до особого распоряжения…»
— А про Максимку будто и не помнит никто!..
Ньютон чуть было не саданул по радиоприемнику кулаком, да вовремя передумал. И приемник мог еще ему понадобиться, и собственные кулаки.
5
— Герр Асс, — раздумчиво произнес Алексей Берестов; он ехал уже по Моховой, где туда-сюда сновали электрокары с государственными номерами, хотя порой проезжали и обычные граждане, не пожелавшие сидеть дома в канун Рождества. — Что же этот пакостник хотел сказать, назвавшись таким именем?
Но тут размышления Ньютона вынужденно прервались: на углу Охотного ряда и Тверской все проезжающие транспортные средства останавливал и проверял полицейский патруль. Пришлось и Алексею Берестову остановить свой «Руссо-Балт».
Они снова встал рядом с огромным уличным щитом. Однако здесь, на Тверской, в отличие от Комсомольского проспекта, царствовали не деньги, а власть и политика. Так что на щите не было рекламы электрокаров или чего-либо другого: на нем был изображена огромная карта Евразийской конфедерации. Самая последняя версия этой карты, согласно которой в границах России снова находилась Аляска, в декабре прошлого года выкупленная обратно у обнищавшей и переживающей жестокую депрессию Америки. Мало того: изрядный кусок Калифорнии, на котором огромным мегаполисом выделялся Форт-Росс, снова стал теперь Русской Америкой.