Москва атакует
Шрифт:
– Есть держать позиции, – отчеканил Вадим. – Конец связи.
– Удачи тебе, капитан, – бросил Калюжный и отключился.
– Помощи не будет? – орудуя ложкой, спросил Илья.
Вадим покачал головой.
– Резерв уже вступил в бой, мы сами по себе. Если будет туго, отойдём на запасную позицию на «Тысячу мелочей», если и там не удержимся, откатимся к «Буревестнику». Жене досталось круто, но удержался.
Балашиха. Подмосковье.
Командир Второй ударной дивизии
Феликс Дорохов. 27 июля 2015 г.
– Докладывайте!
– Товарищ
Дорохов скривился, но постарался не показать виду: он уже отправил туда пять тысяч своих людей и что в итоге? За первый день штурма они, ещё не вступив в бой, понесли потери, незначительные, но понесли. Кантемировцев вообще в блин раскатали.
– Об этом после, – жёстко произнёс Феликс, – сейчас мне необходимы данные по ситуации вокруг Владимира.
Дорохов посмотрел на часы, время приближалось к девяти вечера. Подполковник скуксился, но продолжил конкретно по теме:
– На данный момент точным списком потерь мы не располагаем. В нескольких районах нашим штурмовым группам удалось закрепиться, на окраине идёт бой, но подкрепления туда мы можем перебрасывать только вертолётами, повсюду минные поля, зоны высадки под обстрелом артиллерии и противовоздушных комплексов. Потеряны два вертолёта Ми-8 с десантом на борту.
– Дальше, – потребовал генерал ОДОН. – Что произошло после гибели генерала Дугина?
– После гибели генерала и показанного по Владимиру сфабрикованного сюжета в группировке вспыхнул бунт, некоторые части вышли из-под контроля и были уничтожены, некоторые перешли на сторону восставшего Владимира. Потери в результате бунта около двадцати единиц бронетехники и пятисот бойцов убитыми. Ещё около тысячи покинули расположение с оружием в руках и скрылись. Небоевые потери от дезертирства за три последних дня составили около двух тысяч человек. Теперь вы понимаете, как важно усилить группировку вашими бойцами?
– Дальше, – проигнорировав высказывание заместителя, потребовал Дорохов, – конкретные данные по штурму города?
– Феликс Эдуардович, мы не располагаем данными по потерям, сейчас только начинают поступать списки погибших и раненых, – замямлил подполковник.
– Сколько?
– Ориентировочно при подрыве района погибли больше полутора тысяч человек, без вести пропали ещё столько же, – выпалил ставленник Киприянова, – около сотни единиц бронетехники под завалами. Последовавший за подрывом штурм был отбит, потери – ещё около тысячи человек и около двадцати танков и столько же БМП. На данный момент группировка потеряла больше четырех тысяч человек, и это только убитыми. Ранены и пропали без вести, сдались в плен и дезертировали ещё примерно четыре тысячи, но, как я говорил, точных данных у нас нет. Полковник Борисовский, командующий нашими подразделениями в группировке, доложил, что потери личного состава – шестьдесят два человека и около сотни раненых. Серьёзные потери понесли летчики, за три дня сбито больше восемнадцати штурмовиков и четыре бомбардировщика.
– Твою мать, – не сдержался Дорохов, – мы редкостные мудаки! Так вляпаться надо было постараться! Забыли, что это не горцы, у которых ни артиллерии, ни танков, ни авиации, ни нормального вооружения. Вот и получили по морде. И теперь Киприянов требует, чтобы мы отправили туда ещё людей. А ведь владимирцы даже не ввели в бой свои резервы – вторую линию обороны. Я уж молчу про их союзников, которые суммарно обладают группировкой, не уступающей нашей ни в количестве бойцов, ни в технике… Вернее,
– И что вы предлагаете? – холодно осведомился подполковник.
Он уже понял, что Дорохов не горит желанием посылать своих людей на бойню.
– Предлагаю господину Киприянову – отвести оставшиеся войска, пока у него ещё есть войска, и быстро помириться с «треугольником», иначе он не только не возьмёт Владимир, но и потеряет Москву.
– Значит, вы отказываетесь отправлять подкрепления и подчиниться приказу главкома?
– Отказываюсь, – твердо и уверенно произнёс Дорохов. – И моё решение – благо для Москвы. Пора завязывать с этой авантюрой.
– Я передам Семёну Игоревичу ваши слова. – Развернувшись на каблуках, подполковник покинул кабинет.
Дорохов достал спутниковый телефон и набрал первый номер из списка. Когда на другом конце подняли трубку, он сказал только одно слово:
– Пора.
Потом набрал следующий номер.
– Это генерал, события развиваются по варианту четыре, пора активировать план «Гитлер».
Абонент на это ничего не ответил, но короткие гудки отбоя показали, что его услышали. Всё, обратной дороги нет и не будет, Киприянов не одумается… нечем… Пора убирать клоуна со сцены. Нажав кнопку селектора, Феликс коротко произнёс:
– Полковника Самохина ко мне живо.
Юрьевец. Ольга Курбатова.
Позывной Гордая. 27 июля 2015 г.
День подходил к концу, да и жизнь, похоже, тоже, кольцо загонщиков стягивалось всё туже. Ольга устало опустилась на диван и быстро провела ревизию. Патроны к винтовке были на исходе. Когда она выходила на охоту, их было две сотни, теперь оставался неполный магазин, ещё два магазина к пистолету-пулемету СР-2 «Вереск», но, чтобы прорваться через оцепление, этого было мало.
Сейчас она вспомнила слова Страхова: «Снайпер воюет и умирает в одиночестве». Даже пулевое ранение причиняло меньше боли, чем эти слова. Снайпер выполнил свою задачу, снайпер может собой гордиться, ни один патрон не пропал даром. Конечно, убитых ею сегодня не две сотни, но уж точно не меньше пятидесяти, и это только гарантированные двухсотые – есть ещё и раненые.
Всё начиналось очень хорошо, она пробралась в стан противника, не дав себя обнаружить, заняла прекрасную позицию, правда, пришлось зарезать часового, а потом она стреляла по мечущимся в панике солдатам и офицерам врага. Счёт погибших перевалил уже за два десятка, когда эти бараны догадались выкатить танк и начали расстреливать её позицию. Она ушла всего за пару минут до того, как танковый снаряд снес часть крыши, сменила позицию и уничтожила группу, которую послали на поиски её тела. А потом начался гон, Ольгу гнали без остановки больше четырех часов, она успевала сделать один-два выстрела, после чего снова приходилось бежать. Все стало совсем плохо, когда вертолёт высадил десант на её пути, а потом появилась лёгкая бронетехника. Они отсекали любые возможности для бегства. И вот всё подошло к концу, она на последнем этаже девятиэтажки посреди спального района, двор оцеплен, солдаты обыскивают соседние дома, вышибая двери в квартирах, переворачивают всё вверх дном, ищут… Теперь Ольга знала точно: скоро она умрёт. В плен попадать нельзя. Что делают бойцы противника с женщинами-снайперами, она прекрасно знала. Унижение и пытки, нескончаемое изнасилование, кровь и боль. Пожалуй, в любых войнах после авиации и артиллерии солдаты больше всего ненавидят снайперов, ненавидят и боятся. Ольга отодвинула занавеску, над крышами висел кроваво-красный закат, он причудливо сочетался с белым облаком и куском голубого неба, образуя флаг погибшего государства. Какой-то офицер выбежал из дома напротив. Вокруг него собралась группа солдат, которым он отдавал приказы.