Москва бандитская
Шрифт:
Из агентурного сообщения: "Подручным Монгола был уголовник по кличке Калымский или Битумщик. "Он освободился из Камских лагерей, сидел за то, что облил бензином человека и поджег. Свое прозвище Битумщик получил после того, как разогрел паяльной лампой битум в кружке, позвонил в квартиру и выплеснул содержимое в лицо открывшему. Ему около пятидесяти лет. За убийство человека он просит 100 рублей, за "битум" - 500... Живет под чужим именем с поддельным паспортом. У Монгола есть несколько таких исполнителей". Именно в банде Монгола, прогремевшей в Москве и других городах еще в 70-е годы, Япончик прошел "уголовные университеты". Вор в законе Геннадий Корьков, которого все называли Монголом, сколотил банду из 32 отпетых рецидивистов. Япончик
Банда, имевшая осведомителей среди валютчиков, проституток, фарцовщиков, отличалась изощренной жестокостью и большим умением скрывать следы преступлений. Жертвы выбирались из числа подпольных миллионеров, работников торговли, собирателей антиквариата и богатых цеховиков. Монгол хорошо понимал, что потерпевшие после налета в милицию не побегут. Потому что объяснять в прокуратуре, откуда у рядового советского гражданина появились ювелирные украшения или картины стоимостью сотни тысяч рублей (по тем временам это были астрономические суммы), никто не захочет. Причем, чтобы конвейер действовал безостановочно, кроме откупного бандиты требовали дать им очередную наводку. Трудилась бригада Монгола и на ниве улаживания взаимных претензий цеховиков и антикварщиков, предлагала услуги по возвращению долгов с условием отчисления процента за беспокойство и хлопоты.
В группе Монгола были настоящие мастера своего дела, умевшие найти "взаимопонимание" с любым самым несговорчивым человеком. Бандиты вывозили жертвы и членов их семей в лес, подвешивали женщин за ноги к веткам деревьев, заставляли вырывать себе могилы. Особо строптивых отдавали в руки некоего Быкова, имевшего кличку Балда, наркомана, регулярно попадавшего в психбольницу с диагнозом "шизофрения". Балда расправлялся с людьми просто: запихивал живыми в гроб, заколачивал гвоздями крышку и начинал пилить доски двуручной пилой. Тут уж у любых клиентов развязывался язык и они вспоминали все. Даже то, чего раньше не знали...
Банду Монгола московский уголовный розыск разгромил в 1972 году. Каждый, в соответствии со способностями, получил достойное наказание. Балда был осужден на 13 лет и отправился в психиатрическую больницу специального типа. Монгол "заслужил" на год больше. Кстати, после освобождения он держался в тени, громко о себе не заявлял. Уже в постперестроечное время собрал команду из крутых спортсменов - борцов, боксеров, штангистов. С их помощью старый вор легко добывал средства к существованию - обложил данью кооператоров, автосервис, лоточников и владельцев частных магазинов в районе Тушина. На рестораны и наркотики Монголу хватало с лихвой до самой его кончины летом 1994 года.
В мир иной, в отличие от большинства своих собратьев-мафиози, Монгол отошел в шестьдесят четыре года тихо и без посторонней помощи. Но безмятежной и благостной его кончину не назовешь. Патриарх отечественного рэкета на излете жизни тяжело болел - сказались годы, проведенные в тюрьмах, изоляторах и лагерях. Последние дни Корьков провел в отдельной престижной палате под наблюдением специалистов Московского онкологического центра на Каширском шоссе, куда он попал вскоре после гибели хорошо ему знакомого Отари Квантришвили. Похороны Монгола проходили скромно, без обычного в таких случаях скопления "аристократии" преступного мира, братвы и не меньшего числа милиции и переодетых в штатское оперативников.
Но вернемся в семидесятые, к периоду становления героя. Хотя практически все члены банды Монгола получили максимальные сроки, Япончик, снабжавший Корькова и его дружков оружием и принимавший непосредственное участие в преступлениях, сумел избежать наказания. Он скрылся от следствия и суда, а материалы в отношении него в отдельное производство выделены не были. Случившееся заставило Иванькова сделать соответствующие выводы. Из самых проверенных и опытных бандитов он создал собственную группу, сократив ее численность до нескольких человек.
Прошло всего два года, и Япончик снова оказался объектом внимания милиции. В марте 1974 года около трех часов ночи в ресторане "Русь" Иваньков и его знакомый Асаф сцепились с сидевшими за соседним столиком грузинами. Во время драки Асаф выхватил пистолет, застрелил некоего Дгебуадзе и скрылся. Япончик был задержан за хулиганство и подделку документов (после изъятия фальшивого водительского удостоверения). В Бутырской тюрьме, где оказался Иваньков, его встретили с подобающим уважением - молва уже шла по Москве. Там же в 1974 году сидевшие в Бутырке воры "короновали" Япончика, еще больше укрепив его авторитет в уголовном мире. Оставшиеся на свободе друзья Иванькова времени тоже не теряли, и, когда начался суд, основные свидетели ночной перестрелки в ресторане "Русь" стали вдруг давать совсем иные показания, а часть потерпевших начала жаловаться на частичные провалы в памяти. В результате Иваньков отделался смехотворным наказанием за подделку документов.
Сыщики получали достоверную информацию о давлении на следствие и подкупе свидетелей. Причем, как следовало из агентурных источников, дирижером угроз и "наездов" был не кто иной, как сам Япончик. Ему не мешали толстые стены Бутырки, на волю с верными людьми он отправлял малявы, где подробно инструктировал подельников, давал советы, кто и что должен говорить на суде. Одновременно шла обработка следователя, который за развал дела, по оперативным данным, получил крупную взятку. Правда, доказать ее не удалось, и здесь Иваньков оказался хитрее...
К началу восьмидесятых Япончик уже имел три судимости (первую в 1966 году за карманную кражу, вторую - за перестрелку в ресторане "Русь", третью в 1978 году за ношение холодного оружия), каждый раз получал минимальные сроки и быстро выходил на свободу. Он четырежды подвергался стационарному обследованию в институте Сербского, дважды признавался невменяемым и дважды полноценным - в зависимости от тяжести грозившего ему наказания. Вор использовал и свои мужские чары. Одна из его сожительниц была ведущим врачом Центральной клинической больницы - знаменитой "кремлевки" - и охотно консультировала Япончика по всем медицинским вопросам. Милиция безуспешно пыталась поймать Иванькова на чем-нибудь серьезном. Досье на него распухало, похождения обрастали все новыми невероятными деталями, но он был слишком изворотлив и каждый раз ускользал из ловушек.
Маленькие штрих к образу Япончика. Как рассказывают оперативники, он пользовался успехом у женского пола. Когда его поместили в больницу на обследование, Иваньков сумел так очаровать врачей и медсестер, что позже получил все нужные бумаги и соответствующие рекомендации для убедительности медицинского диагноза. Вероятно, на барышень производили впечатления обеды в ресторане "Русь", куда Слава Япончик возил их развеяться. Очевидцы утверждают, что, как только Иваньков входил в зал, ресторанный оркестр прерывал исполняемый номер и гремел на всю округу "Славься!".