Москва-Лондон
Шрифт:
— Думаю, что нет. И смею тебя заверить, дорогая моя, что отвечал он
на них совершенно безупречно. Ты хотела сказать, что у тебя тоже есть
о чем спросить нашего гостя?
— Только об одном. Мешки с китовым усом — чьи они и зачем этот товар нужен в Англии?
Белч засмеялся и сказал:
— В Нидерландах многие знатные дамы стали носить платья по самой последней моде.
— Как именно, капитан?
— Мне рассказывали, что прямо от талии сооружаются какие-то подставки наподобие небольших столешниц, а уж от них бесчисленными
к нам, в Англию, и тогда я смогу заработать на этом деле фунт-другой.
— Мм-даа… Ну что ж, — сказал сэр Джон, — по-моему, мы все уладили
и теперь могли бы продолжить нашу трапезу. Что вы на это скажете, Роджер?
— О, я готов, сэр Джон!
— А ты, Джин?
— Я немного посижу у камина, а потом пойду к себе. Мне есть чем
заняться, отец, не говоря уж о том, что сейчас за полночь. Не обращайте
на меня внимания и накачивайтесь себе на здоровье…
— Не дочь у меня, а золото, не правда ли, Роджер?
— Истинная правда! У вас совершенно потрясающая дочь! В жизни
не видел подобной женщины! Ваше здоровье, мисс Килигрю! Я хочу, чтобы вы это знали — я ваш вечный пленник!
— Опять вы за свое, Белч… — нахмурилась Вирджиния. — Еще один подобный панегирик, и я окончательно поссорюсь с вами!
— Но Джин, — попытался урезонить дочь адмирал, — капитан Белч хотел…
— Я знаю, что хотел капитан Белч! — отрезала Вирджиния и поднялась
с кресла.
В это время дверь в столовую слегка приоткрылась. Все посмотрели
на нее.
— Джин, — сказал Килигрю и кивнул в сторону двери.
Вирджиния вернулась очень скоро и недоуменно посмотрела на отца.
— Что-нибудь о беглецах с корабля капитана Белча? — спросил он.
— Да, отец. Им удалось прорваться и исчезнуть, убив троих наших.
Сэр Джон Килигрю залпом выпил бокал вина, после чего стал тереть пальцем нос и приглаживать усы…
— Да, — проговорил он наконец, — сэр Томас Грешем держит у себя
на службе настоящих парней, чего, к сожалению, не скажешь об адмирале Джоне Килигрю. Как вы считаете, Роджер?
— По-моему, это лишь укрепит вашу дружбу с сэром Грешемом. Напасть на Чанслера и Смита могли ведь и лесные разбойники, которых теперь, пожалуй, расплодилось в Англии больше, чем пиратов на морях. Жаль, конечно, что не довелось заглянуть в их загадочный ящик, а так, по-моему, все
в порядке, не правда ли, сэр Джон?
— Разумеется, Роджер, разумеется! Вы и на этот раз правы, благодарю вас. Но что-то еще, Джин?
— Крошка Боб мертв. Капитан Белч был с ним не слишком вежлив. Похоже…
— О, тысяча чертей! Кто бы мог подумать, что всего один человек в со-стоянии до смерти забить самого Крошку Боба?!
у этого висельника слишком много друзей, чтобы спать спокойно!
— Ну, я бы не слишком торопился всех их оповещать о случившемся. Думаю, и сам Боб предпочел бы для себя иную славу.
— А именно? Что вы предлагаете, Роджер?
— Похоронить его по нашему морскому обычаю, в море, оповестив всех его друзей, что погиб Боб в кровавой схватке с добрым десятком турок, когда брали на абордаж басурманский корабль. Мне кажется, так было бы гораздо лучше для всех, вы согласны, сэр Джон?
— Пожалуй, черт возьми… пожалуй… Тьфу, проклятье, на редкость трудный и пакостный выдался сегодня денек!
— Что-нибудь еще сегодня произошло, отец? — спросила Вирджиния, снова усаживаясь с виноградом в кресле у камина. — Надеюсь, с матушкой и братьями ничего дурного не случилось?
— С ними все в порядке, дорогая моя, но зато две недели назад, двадцать второго января, на эшафоте в Тауэре сложил свою голову бывший протектор королевства граф Эдуард Гертфорд, герцог Сомерсет2.
Вирджиния бросила виноградную ветку в огонь камина и, вздохнув,
сказала:
— Это ужасно, когда чья-то голова скатывается по ступенькам эшафота. Она так страшна и безобразна… Но, отец, возможность подобного конца
для герцога Сомерсета ты предсказывал еще три года тому назад, когда этих злосчастных братьев Кет3 развешивали на колокольнях, а сам протектор (порядочная таки размазня, по-моему!) на коленях вымаливал для себя пощаду. Признаться, я не слишком-то горюю о нем, но все-таки попрошу нашего священника, отца Томаса Робсона, помолиться за упокой души убиенного.
— Гм… не слишком ты милосердна, дочь моя, — хмуро заметил Килигрю. — Сама ведь едва не стала на голову ниже. Ну да ладно, оставим все это. Впрочем, не мешало бы помянуть герцога. Как вы на это смотрите, Роджер?
— С превеликим удовольствием, милорд адмирал! Тем более что он отобрал у нашей семьи почти всю землю.
— Ах вот как, черт возьми! Ну да все равно… — Килигрю стал заметно хмелеть.
Вирджиния собралась уходить.
— Послушай, отец, — сказала она, — мне кажется, что тебе также следовало бы отдохнуть. День выдался такой длинный и трудный. Мистер Белч тоже, вероятно, устал. У него для этого были свои причины… Быть может, вы продолжите свою трапезу утром?
— Двое мужчин… два джентльмена… хотят еще поговорить за бокалом вина. Ах, черт подери, разве может понять их женщина, хотя бы
и пират?
Вирджиния презрительно усмехнулась и покинула столовую.
— Послушай, Роджер, что ты собираешься делать дальше? — спросил адмирал, подсаживаясь к Белчу и кладя руку ему на плечо.
— Вы хотели мне что-нибудь предложить, сэр Джон?
— Мм-даа… Признаться, ты мне очень понравился, Роджер. И голова
у тебя варит, и сила бычья. Послушай, как это тебя угораздило укокошить такую огромную скотину, как мой Крошка Боб?