Москва Поднебесная
Шрифт:
Горы и стены, и линии вечного света,
Дышащие холодом в наши глубокие души.
Кто вас нарушит? И кто проснётся с рассветом
В новой вселенной, только ему и нужной?
Плыви горизонтами,
Пей обжигающих ливней нектар —
Ты больше не скован,
Ты сам себе есть материал …
И
– Но чем же всё кончится? – задумался Метатрон. – Он и правда сможет разрушить стену?
– Не думаю. Ему это уже не нужно. И потом, никакой стены для него теперь не существует. Его разум полностью свободен, и наш мир для него не более чем иллюзия. – Архангел вдруг стал печален и задумчив.
– Но ведь умершие, прошедшие круги очищения, так же уходят в свои вселенные и остаются там. Чем же отличается он?
– Не знаю. Возможно, именно тем, что он не проходил кругов очищения, ибо это может быть таким же ограничивающим разум процессом! – Михаил вдруг словно прозрел. – Мы долго спорили с Сатаной, и, кажется, только сейчас я понял смысл. А ведь он прост! Абсолютно прост!
– Смысл. И в чём же он?
– Те вселенные не уникальны! Они тривиальны! Они построены по принципу нашего мира. Они копируют эту модель!
– А по какому же ещё принципу они должны быть построены?
– Ты и правда ничего не понимаешь, Метатрон? – с иронией сказал Архангел.
– Теперь я точно ничего не понимаю. Пожалуй, я просто буду ждать божьей благодати и просить ЕГО дать мне ответ, зачем всё это случилось и к чему было нужно. Рано или поздно ОН станет говорить со мной.
– А если ОН не ответит? Ведь до сих пор ОН молчал.
– Меня тоже терзает это… ОН молчит уже слишком долго…
– Но у меня есть другая теория, Метатрон.
Архангел загадочно улыбнулся и замолчал. Он явно ждал, чтобы его спросили. В тишине, воцарившейся на границе миров, можно было различить лишь слабое шушуканье Жерара и Сириуса, которые, не встревая в разговор великих созданий, отошли на почтительное расстояние. Да ещё слышны были страстные поцелуи влюблённых служителей закона, которым вообще, казалось, было наплевать на всё вокруг.
Далеко, почти не различимая за хлопьями снега надежды, стояла троица: Мамедов, Вознесенская и Лавандышева, и по извивающимся их фигурам можно было понять, что обсуждают они что-то крайне юмористическое. Мамедов ужом вертелся перед обезображенной телеведущей, размахивал руками и паясничал, чем доставлял и ей, и её подруге неописуемое удовольствие. Как он не замечал их уродства, одному ему было известно. Наверное, происходило это оттого, что слишком много крупинок снега надежды попало ему в глаза, а потому видел он не реальное, но желаемое. Издалека телезвезды напоминали двух развязных старшеклассниц, напившихся портвейна в компании хулигана. Впрочем, это почти так и было.
– Какая же это теория? – не вытерпел Метатрон.
– Да. Интересно послушать, – поддержал его Гор.
Михаил улыбнулся.
– Что мы имеем? Имеем мы уникальный в истории вечности случай. По никому не ясным сейчас причинам, в бытность Носфературса
– Да, да, – закивал Елисей, – ничегошеньки не помню. Но, поверьте мне, я бы никогда…
– Спокойно, Носфературс, – остановил его оправдания Архангел, – не об этом речь.
Елисей покорно замолчал, чувствуя неизгладимую свою вину, как какой-нибудь сотрудник конторы, напившийся в нерабочее время вдрызг и по ошибке избивший в тёмной подворотне своего начальника.
– Альтерстент нашего экс-ангела также стал человеком. Да каким человеком! – ухмыльнулся Михаил, посмотрев в сторону троицы, где Мамедов, дёргая худосочными конечностями, в запале рассказывал двум знаменитостям историю своего задержания возле телецентра. Дёргался он, словно больной клаустрофобией, застрявший в лифте. Хрюшки же, не в силах сдержаться, спазматически корчились от смеха.
– Ну, то, что он стал таким, я думаю, к делу отношения не имеет, – выразил догадку Гор.
– По большому счёту, не имеет. Однако это тоже странно. Природа Альтерстентов настолько разнится с человеческим бытием, что большинство из них, теряя альтерангела, если не сказать все, остаются в нематериальной сфере, ну, или, на худой конец, уходят в демоны. Однако ИниПи стал человеком! Вы помните хоть одного, кто после отчуждения своей половины изъявил бы желание уйти в мир людей? Я – нет!
– Да. Я об этом и не задумывался, признаться, – вымолвил Метатрон, – вот он, видимо, первый и есть. То-то я думаю, что за человек из него вышел… Прямо демон во плоти!
– Да-да, – Нистратов недобро покосился на Мамедова, – отвратительный субъект.
– Но мы отвлеклись, – напомнил Архангел. – Итак, то, что случилось, – случилось. И мы упустили это из вида. Но я не думаю, что ОН не мог бы не заметить, что одного кирпича в стене нет, и по земле ходит свободный человек.
– Пожалуй, – согласился Метатрон.
– У тебя, Стоящий После Бога, триста шестьдесят пять глаз, на каждый день, а у НЕГО глаз не счесть, ибо имя им бесконечность!
– Ты прав! Но что это значит?
– Я думаю, в этом и был ЕГО замысел. Во всём этом! Он хотел показать нам то, чего мы, высшие, не видим. Не хотим видеть! Дав волю одному из них, ОН показал нам, что такое человек. И не просто человек, а – человек свободный. Показал, что свободный человек и есть тот самый создатель! Бог! Тот, кто творит миры, вселенную, и всё, что подвластно настоящему высшему существу! А может, в этом и была его воля, чтобы рано или поздно мы, высшие, дошли до понимания этого? Может, он хотел, чтобы мы поняли, что всё наше величие – лишь мнимая, ничтожная малость, которая дана нашему разуму, и, только отбросив её, можно постичь настоящую глубину? Ведь кто мы, в сущности, есть, со своей иерархией, могуществом, божественными способностями и знаниями? Мы, в точности как и люди, блуждаем в лабиринте своих заблуждений, среди себе подобных, таких же ограниченных, потерявших истинный смысл душ. А настоящая цель наша выше. И она совсем иная!