Москва-Владивосток
Шрифт:
Да-ааа, слышал я, что есть такие люди – однолюбы, – сказал Кирилл, не зная, чем поддержать парня. – Но все-таки жить надо. Как-то надо жить…. Может еще все образуется.
– Да ты знаешь, я думаю, лишь бы у нее все хорошо было…
Была уже глубокая ночь, когда попутчики легли спать. Кирилл несколько раз просыпался, ворочаясь с непривычки, хотя за пять лет вахтовой работы привык ко многому.
Утром, открыв глаза, увидел Максима, пытавшегося прочитать сообщение в телефоне. Его лицо было взволнованным, взгляд напряженным. – Слушай, друг, будь добр,
Кирилл понял, что пришло нечто, взбудоражившее его попутчика. Взял телефон и без труда прочел: «Здравствуй, Максим. Тебе можно позвонить? Катя».
Он прочитал сообщение вслух. Казалось, Максим не мог поверить в то, что услышал. – Повтори еще раз. – Кирилл повторил.
– Ты соберись с мыслями и сам еще раз прочти. Тебе не приснилось. Это сообщение от Кати.
И тут парень очнулся. Подскочил, как ошпаренный, стал судорожно строчить ответ. – Может у нее что-то случилось, – бормотал он, – лишь бы все хорошо было. – Потом удрученно присел, – ах ты! Связи, похоже, нет, ну давай же, отправляйся, она ведь ждет.
– Да подожди ты, в дороге такое бывает, – успокоил Кирилл, – скоро станция, просто набери ее.
– Точно! Можно просто позвонить. Я бы прямо сейчас позвонил!
– Подожди, на станции позвонишь, там связь лучше.
– Легко сказать, подожди…
– Ну, ждал же ты столько лет, подожди еще несколько минут, зато переговоришь нормально. Только будь спокоен, не кипятись, держись так… по-мужски.
– Постараюсь.
Кирилл наблюдал в окно, как его попутчик стоял на перроне и разговаривал. Лицо его, казалось, было спокойным, но каким-то просветлевшим что ли. Сначала внимательно слушал, потом что-то говорил, прохаживаясь, шага три вперед, потом три шага назад. Уже поезд тронулся, и он почти на ходу легко поднялся по ступенькам.
Кирилл ждал, кода парень вернется. А он стоял в проходе и смотрел в окно, думая о чем-то о своем.
– Ну что у тебя? все нормально? – не выдержал Кирилл.
Максим молча протянул руку. – Спасибо тебе!
– Да мне-то за что?
– Не знаю. Может потому, что выслушал меня. Спасибо.
– Ты дозвонился?
– Да. Она развелась. Потом дочка болела долго. Сейчас все нормально. Позвонила спросить, как я. И… прощения попросила. Хотя, она ни в чем передо мной не виновата. – Он посмотрел на телефон. – Восемь часов еще ехать… долго… мы ведь встретиться договорились.
Уже стемнело, кода Максим вышел из вагона. – Ну, будь здоров! – Кирилл пожал ему руку. – Не сдавайся, раз уж ты такой однолюб.
– А я и не сдаюсь. – Он вдохнул зимнего воздуха, оглянулся. – Ну, побегу я. – Потом оглянулся на Кирилла. – Слушай, я все про себя, да про себя, даже не спросил тебя ни о чем…
– У меня долгая история, – ответил Кирилл, – ну а если в двух словах, то еду в гости.
– Так это же здорово! Счастливого пути! – Он махнул рукой и скрылся в зимнем тумане.
– А вот и сосед!
Миловидная женщина, лет шестидесяти, круглощекая, со светлыми кудряшками, щебетала, не умолкая. Кирилл, только что проводил Максима, который был ему попутчиком почти сутки, и вернулся в купе. А тут – новый пассажир. Точнее сказать, пассажирка.
– Какое беспокойство… нормально всё. – Он снял куртку, присел напротив. Женщина оказалась общительной.
– Ну-ууу, давай знакомиться, меня Марией Ивановной зовут. – Она поправила вязаную кофту, в упор, разглядывая Кирилла.
– Очень приятно, Кирилл, – сдержано ответил мужчина, еще не представляя, о чем можно говорить с немолодой женщиной.
– Ой, а у меня внук Кирюшка! Люблю его! – Темные, похожие на вишенки глаза женщины, смеялись от радости; она сложила пухлые руки на груди, с умилением глядя на Кирилла, словно встретила родную душу. – Вот как раз еду к ним. Сынок у меня Коля, внук Кирюша и невестка Аня.
– Здорово! – С улыбкой сказал Кирилл, ради уважения к возрасту решил поддержать разговор.
– Ну а ты… ой, прости, что сразу на «ты», по годам-то в сыновья мне годишься…
– Да ничего, можно и так.
– Ну вот, еду, значит, к детям. А тебе далеко ли?
– Мне далеко. До Владивостока.
– Ой, и, правда, далеко. Ну, ничего, добрые люди помогут скоротать дорогу. – Она вздохнула как-то легко, без печали в голосе, – давай чайку что ли, у меня тут покушать есть. Да укладываться пора, ночь уже. А завтра еще пол денёчка мне… но я ничего, не устаю, вагон чистый, теплый, проводница хорошая, сиди себе, да в окно смотри…
Кирилл был неголоден, хотел отказаться, но теплый взгляд пассажирки говорил о том, что не потерпит возражения.
Ночью, на удивление, он спал хорошо. Может, потому, что предыдущая ночь была прерывистой, даже беспокойной. К тому же вечером позвонил Любе, своей девушке. «Еду, еду, все нормально» – успокоил он. И вообще, вся эта поездка случилась не без ее помощи. Именно Люба поддержала Кирилла. «Ну что ты маешься? Возьми да съезди, сразу все понятно станет. Вижу ведь, хочешь поехать».
Два года он встречается с Любой. Когда познакомились, еще отец был жив, сразу тогда сказал: «Девок что ли нет? У нее же ребенок (Люба воспитывала сына Артема одна). А увидев ее однажды, отец Кирилла смягчился и больше не напоминал сыну, что его избранница с ребенком.
Хотя, сам Кирилл еще не понял, избранница ли… Как-то прикипел к ней, спокойной, покладистой, доброй и милой. Она терпеливо ждала его с вахты, понимающе смотрела в глаза, всегда встречала с радостью, без тени уныния. Так и тянулись их отношения без штампа в паспорте.
Утром Мария Ивановна встала первой, стараясь не беспокоить, отвернувшегося к стенке Кирилла. А когда он поднялся, на столе уже был завтрак.
– Ты уж извини, я тут чаек тебе взяла, да вот покушать собрала.
– Спасибо! Не стоило беспокоиться, я в вагон-ресторан схожу.