«Моссад» и другие спецслужбы Израиля

Север Александр

Приехав в феврале 1957 года в Израиль, он попытался поступить на службу в «МОССАД», но получил отказ. Согласно официальной версии, «его иврит представлялся чиновникам, ответственным за подбор кадров, «чересчур архаичным». Кроме того, чиновники опасались, что Элиа узнают как проходившего в Египте по делу о шпионской сети».

В конце 1957 года ему предложили работу в Министерстве обороны и направили в контрразведку. Однако рутинная работа (Элиа изучал арабские газеты, переводил статьи из них на иврит, анализировал политическую обстановку в арабских странах) утомляла, и, прослужив год, он обратился к руководству с просьбой направить его на более активный участок. Вместо этого его просто уволили из спецслужб.

Поэтому пришлось

начинать все с нуля. С большим трудом он устроился бухгалтером в универмаг. В январе 1960 года его уволили. И, по странному стечению обстоятельств, в тот же месяц с ним встретился сотрудник «МОССАДа» Исаак Залман, который предложил ему поработать в разведке. Сложно сказать, как отнеся к этому предложению Элиа Коэн и почему сразу согласился. Возможно, что одна из причин – необходимость кормить семью. Он недавно женился, и супруга ждала ребенка. К тому же он прекрасно знал, чем рискует разведчик-нелегал, решивший работать на территории Египта. Дело в том, что он присутствовал при казни своих товарищей 1 января 1955 года. Поэтому прекрасно понимал, что ждет его в случае провала. Причем не только в Египте, но и в любой другой арабской стране, настроенной враждебно по отношению к Израилю. Несмотря на это, он согласился работать в «МОССАДе».

В течение шести месяцев он прошел полный курс подготовки сотрудника «МОССАДа», совершенствуя свои знания и опыт агента-подпольщика. В сентябре 1960 года Исаак Залман написал в характеристике на Элиа Коэна:

«Этот сотрудник обладает острым умом, быстрым и нестандартным мышлением. Способен внедряться в любые слои общества и приспосабливаться к любой обстановке. Свободное владение несколькими языками является его несомненным преимуществом. Способность сохранять спокойствие, когда на него оказывается давление, а также быстро принимать решения в условиях меняющейся обстановки позволяет предположить, что он сможет успешно справиться с заданием, которое мы планируем поручить ему». Вместе с тем психологи из разведки отмечали, что, несмотря «на скромные внешние данные, у него завышенная самооценка и присутствие внутреннего напряжения». Коэн не всегда способен адекватно оценивать опасность и вследствие этого может пойти на неоправданный риск.

На этом учеба Элиа Коэна не закончилась. Он по фальшивым документам студента Иерусалимского университета прошел науку в Назарете у шейха Мохаммеда Салмаана, изучая Коран и исламские традиции. В конце декабря 1960 года руководство «МОССАДа» объявило ему, что направляет на работу в Сирию – в Дамаск.

Элиа Коэн прошел соответствующую спецподготовку. Согласно тщательно разработанной легенде, ему предстояло внедриться в близкие к правительству круги Сирии, изображая богатого сирийского предпринимателя, унаследовавшего от отца значительное состояние и бизнес.

В феврале 1961 года Элиа Коэн прибыл в Буэнос-Айрес, где уже под новым именем Камал Амин Тават начал завязывать деловые и дружеские связи с местными сирийскими дипломатами и предпринимателями. В короткий срок ему удалось стать одним из постоянных гостей на дипломатических приемах. Среди его друзей был редактор местного арабо-испанского еженедельника и военный атташе Сирии в Аргентине Амин аль-Хафез, офицер-танкист, один из давних членов партии БААС, находившийся в то время в изгнании. Вскоре после военного переворота в Сирии Амин аль-Хафез вернулся в страну и занял ведущее место в партийном руководстве, став президентом страны. Пробыв в Аргентине менее года, Элиа посетил на короткое время Израиль, где получил указание прибыть через Египет в Ливан, а оттуда проникнуть в Сирию для выполнения основного задания.

Понятно, если среди твоих друзей президент страны, то перед тобой открыты «все двери», а наличие такого покровителя помогает избежать повышенного внимания местной контрразведки. Если называть вещи своими именами, то Элиа Коэну крупно повезло в Аргентине. Он ведь мог и не познакомиться

с будущим президентом Сирии.

В январе 1962 года он приехал в Дамаск и сразу же снял квартиру, расположенную рядом с президентским дворцом и Генштабом страны. Из окон его апартаментов прекрасно просматривались центральные подъезды обоих зданий. А дальше он начал заниматься тем, что принято называть визуальной разведкой. Он внимательно следил за тем, делегации каких стран посещают главу государства, и сообщал об этом в Тель-Авив. Также он мог своевременно обнаружить начало предмобилизационного периода, когда офицеры Генштаба работали не только днем, но и ночью. Для Израиля данная информация была очень важна, так как в Тель-Авиве опасались агрессии со стороны Сирии.

Со временем он начал завязывать знакомства в близких к правительству кругах сирийской столицы. Постепенно он установил связи с высшими правительственными чиновниками и представителями армейской элиты. Молодой миллионер из Аргентины стал известен как горячий патриот Сирии и личный друг высокопоставленных персон. Он был щедр на дорогие подарки, давал деньги взаймы, устраивал у себя дома приемы для видных общественных деятелей и бывал в гостях у них.

В марте 1963 года в результате военного переворота к власти пришла партия БААС и президентом страны стал майор аль-Хафез. Таким образом, близкие «друзья» Элиа, которых он щедро «поддерживал», оказались у власти, и дом Коэна превратился в место встреч высших чинов сирийской армии.

Коэн действовал очень успешно. Ему удалось завязать полезные знакомства и связи и внедриться в высшие военные круги и правительственные сферы Сирии, получая достоверную информацию из первых рук. Он дослужился до чина полковника сил безопасности Сирии, пользовался доверием президента, был желанным гостем в президентском дворце, часто выезжал за границу. К моменту разоблачения Камал Амин Табат (он же Элиа Коэн) был третьим в списке кандидатов на пост президента Сирии.

С начала 1962 года Элиа Коэн передал в Израиль сотни телеграмм с важной информацией стратегического характера. Например, о бункерах, в которых сирийцы хранили полученное из СССР оружие; стратегические планы, касающиеся захвата территорий на севере Израиля; информацию о получении Сирией 200 советских танков Т-34 спустя считаные часы после их появления на территории страны.

По мнению бывшего главы «МОССАДа» Меира Амита, «информация, передаваемая Элиа, носила в основном предупреждающий характер. Квартира Элиа Коэна находилась как раз напротив Генштаба, и он сообщал, до какого часа длятся заседания, – уже по этим данным можно было судить о назревающих важнейших событиях. Наиболее важной задачей Коэна было сообщать о планах и направлениях, которые могли быть сформулированы в директивах сирийского Генштаба или об умонастроениях в сирийской государственной и военной верхушке».

В конце 1964 года сирийские контрразведки вместе с прибывшими из Советского Союза специалистами начали операцию по поиску вражеского радиопередатчика. Их усилия увенчались успехом: 18 января 1965 года Элиа Коэн был задержан с поличным во время сеанса радиосвязи. Кроме того, в ходе обыска были найдены, кроме радиопередатчика, еще и фотопленки с фотографиями особо секретных объектов. В одном из ящиков стола обнаружили куски мыла, оказавшиеся взрывчаткой.

В то время как Коэн находился под следствием, в Израиле искали пути для его спасения. Руководители военной разведки («Аман») предлагали похитить сирийцев для последующего обмена на Коэна. Предлагались и другие варианты – действовать через глав правительств, посланцев ООН, попытаться выкупить при посредничестве французов. Была задействована помощь папы римского Павла VI, а также глав французского, бельгийского и канадского правительств. Обсуждался даже вариант подготовки и проведения операции по освобождению с помощью спецназа, но от нее отказались, поскольку шансы на успех были ничтожны.