Мост 2
Шрифт:
Она не учла одного.
Потолки в гостиной были старинные, высокие, с ажурной лепниной вокруг огромной люстры с хрустальными подвесками. Почти четыре метра в высоту.
Роста дотянуться до карниза у Зои не хватало.
Но женщина, упрямо закусив губу от усердия, тянулась и тянулась наверх, раскачивая стремянку и с трудом удерживая в руках тяжелую, мокрую штору.
Металлическая легкая лесенка с деревянными ступеньками, именуемая стремянкой, не выдержала такого напора и веса Зои вместе с мокрой шторой, ее раскачиваний
Дальше Зоя помнила плохо. Почти ничего. В голове все смешалось, поплыло, стало неразличимым. Нахлынул розовый туман. И все померкло.
Зоя рухнула вниз со стремянки, упала, грохнулась так, что от резкой боли при внезапном столкновении с приблизившимся жестким, деревянным полом в виде ламината, потеряла сознание.
Мокрая штора накрыла ее сверху, заморозив и отключив все мысли Зои.
Что было потом, и как она очутилась в этой больничке, она помнила смутно. Все, словно в каком-то странном сне, наплывающем на нее.
В этом сне она видела, вроде бы зашел сосед из квартиры напротив, Дмитрий Николаевич, со своей собакой, серебристым пуделем по кличке Макс.
Сосед собирался в командировку и хотел попросить Зою присмотреть за ним, покормить и погулять. Соседка все равно жила одна, была одинокой дамой в годах, и могла бы по-соседски помочь ему, сделать доброе дело. А уж он бы в долгу не остался, отблагодарил бы от души, и в денежном эквиваленте тоже.
Зоя ему нравилась.
Но после смерти жены он не смотрел в сторону женского пола, да и был не готов к новым отношениям, да и к отношениям вообще.
Несколько раз позвонив соседке в дверь, Дмитрий Николаевич прислушался к звукам из квартиры Зои. Там стояла тишина.
На минутку ему вдруг показалось, что он слышит глухие стоны, где-то в самой глубине квартиры.
Он немного постоял перед дверью, подумал, а потом решился и потянул дверь на себя.
Дверь была не закрыта и сразу распахнулась.
«Эй, есть кто дома? Соседка, у тебя дверь открыта!»-он вошел в квартиру, прошел по коридору и заглянул в комнату.
Из-под шторы на полу доносились стоны. Стонала женщина.
«Как же вас так угораздило, моя дорогая?» – он откинул штору, уставился на Зою, стонавшую от боли, мгновенно оценил обстановку и строго сказал, – «Лежите, не шевелитесь! Я сейчас скорую вызову!»
Дмитрий Николаевич вытащил из кармана модной куртки обильный телефон, набрал «03».
«Женщине плохо!» – он продиктовал в трубку адрес Зои, потом убрал мокрую штору, ободряюще улыбнулся женщине, – «Ничего, ничего, сейчас доктора приедут. Они разберутся и помогут!»
Он подложил под голову Зои жесткую диванную подушку в виде валика, поднимать не стал, а просто погладил ее по руке. А Макс лизнул Зою в щеку.
В дверь позвонили.
«Открыто!» – мужчина вышел в коридор.
Его серебристый пудель Макс
«Свои, свои!» – мужчина придержал собаку за ошейник.
Медики скорой помощи в синих куртках с красными крестами на спине, вошли в комнату.
Они внимательно осмотрели Зою, сделали обезболивающее и принесли из машины носилки.
«Поможете нам спустить женщину вниз?» – доктор строго посмотрел на Дмитрия Николаевича.
Тот без возражений взялся за ручки носилок, но про себя подумал: «Бедная моя спина! Вот вляпался! Это называется, поехал в командировку. Придется Макса к дочке везти. Надеюсь, она согласится, и выпьет что-нибудь от аллергии!»
Они спустили носилки вниз.
Во дворе Зою погрузили в стоявшую напротив парадной машину скорой помощи.
Водитель вышел из машины и помог с носилками.
Доктор что-то писал в журнале на коленях, присев на сидение в машине.
Фельдшер подключал Зою к системе, сосредоточенно искал вену у нее на руке.
Машина тронулась.
«Зоинька, поправляйся!» – крикнул вслед машине Дмитрий Николаевич и махнул рукой.
Макс замер у ног хозяина и внимательно посмотрел на него.
В приемном покое больницы Зою осмотрели, записали все данные, повезли на рентген и прочие процедуры.
Все закончилось в хирургическом отделении, на операционном столе, а потом в реанимации…
Зоя открыла глаза и вздохнула. Она почти ничего не помнила. Все, как во сне.
Единственное, что осталось в памяти, это приятный мужской голос за ширмой в отделении интенсивной терапии. Он не умолкал ни на минуту, все рассказывал анекдоты и травил байки.
Зоя хохотала, как безумная. Хотя было больно и страшно. Она то впадала в сон, то опять просыпалась.
Кто он был, этот мужчина за ширмой? Жив ли он? Зоя не знала, но узнать хотела бы.
Сегодня ее перевели в обычную палату, заковали в гипс, подвесили ее ногу к металлическому тросу, с гирей на конце, и оставили в палате отдыхать, размышлять о смысле жизни и думать о хорошем.
Первым делом Зоя подумала о племяннике Тиле, о его детях Вере и Владимире, и о милой Сашеньке.
Сообщать ли им, в какой переплет она попала или все же не стоит их беспокоить?
Но ее лечащий врач потребовал дать телефон родственников, да так строго, что Зоя не посмела отказать и согласилась.
Звонок доктора застал Сашу накануне большого торжества. Она заволновалась, но решила сказать Тилю только поздно вечером, когда все пройдет и закончится.
Ты – единственный автор всего того, что с тобой происходит!
Ты – маленький человек, всего лишь песчинка в огромном мире, в бесконечной Вселенной.
Но сколько же нужно мудрости, терпения, чтобы не потерять доброты и просто проявить обычное милосердие!
Вечернее рандеву