Мост исполнения желаний

Серова Марина Сергеевна

– Тетя Зина, его не я, а домработница готовила. Узнать у нее при случае?

– Да, если не сложно. Передаю трубочку Сереже.

– Значит, так, Полина, подъезжай-ка завтра к моему дому часам к восьми. Отвезешь меня в контору, по дороге поговорим. А водителю своему я сейчас отбой дам.

– Хорошо, дядя Сережа.

– Привет Аристарху Владиленовичу.

Глава 7

Я отношусь к категории сов – ложусь спать поздно и встаю тоже поздно. Вот вчера опять сомкнула глаза уже далеко за полночь, потому что изучала документы

«Экватора». В них был такой сумбур, что разобраться в чем-либо до конца мне так и не удалось. Едва заснула, как будильник потревожил мой сон. Нет, я точно не жаворонок. Только залив в себя чашечку растворимого кофе, я почувствовала, как живительная влага растекается по всему организму. Все, можно и за руль садиться.

К дому Курбатова я успела вовремя, только подъехала, как дядя Сережа вышел из парадного.

– Ну здравствуй, красавица! Рассказывай, кому ты на этот раз мстить собираешься?

– Хочу навести порядок в транспортной сфере.

– А справишься? С тех пор как Гоголь обозначил эти две проблемы – дураки и дороги, кто только не пытался их решить! Все без толку.

– Нет, у меня немного другая тема. Я в «Экваторе» хочу порядок навести. – Я посвятила полковника ФСБ в подробности своего дела.

– Ну что ж, одобряю, – сказал Сергей Дмитриевич. – А от меня-то ты чего хочешь?

– Меня интересует биография Петра Кудряшова. Он, вроде бы, сидел в девяностых за разбой. Хотелось бы знать подробности.

– Узнаем. Это все?

– Нет, еще меня Пасько интересует.

– Он тоже сидел?

– Вот этого я не знаю.

– Ты бы черкнула мне имена-отчества, годы рождения, если, конечно, знаешь.

– Все набросала, когда припаркуемся, я дам вам записку.

Забросив Курбатова в контору, я поехала к Алине попить кофе и убить время до открытия антикварных магазинов. Нечаева еще спала, звонок в дверь ее разбудил. Алина открыла мне дверь в пеньюаре и с взлохмаченной головой. Я думала, что она станет ворчать, но подруга моему визиту обрадовалась.

– Слушай, Поля, пока я тут умываюсь, ты сбегай в магазин, купи чего-нибудь к кофейку. У меня совершенно пустой холодильник. Кстати, сахара тоже нет.

Я, конечно, сбегала в магазин, ведь не могла же я оставить лучшую подругу умирать голодной смертью. Когда я вернулась, Алинка уже молола кофейные зерна.

– Ну рассказывай! – потребовала она.

Я стала делать бутерброды и вещать о вчерашнем переполохе в нашем доме.

– Полька, ты думаешь, я поверю, что ты приехала ко мне в такую рань, чтобы рассказать про резвого котенка? Ты хочешь меня чем-нибудь озадачить, так ведь? Признайся, что без меня не справляешься! – Нечаева была настолько уверена в своей правоте, что разубеждать ее было бесполезно.

– Да, Алина, ты меня раскусила. Сейчас покажу тебе одну бумажку. – Я полезла в сумку за списком акционеров. – Ты посмотри, может, знакомых найдешь, ладно?

Нечаева взяла листок двумя пальчиками и пробежала его глазами.

– Нет, навскидку ничего сказать не могу, тут вспоминать надо...

– Ты вспоминай, а мне бежать пора. Спасибо за завтрак.

– Тебе спасибо.

Пообщавшись с Нечаевой, я поехала по антикварным магазинам. Несмотря на то, что

Горовск – это небольшой провинциальный городишко районного значения, тяга его жителей к изящной старине велика, оттого и комиссионок много.

– Здравствуйте, барышня, чем могу вам помочь? – обратился ко мне продавец антикварной лавки, высокий худой мужчина средних лет. Длинный серый сюртук и прямой пробор черных слегка волнистых волос делали его похожим на дореволюционного приказчика.

– Меня интересует старинная люстра, – сказала я, оглядываясь по сторонам.

– Есть голубушка, на днях поступила, весьма редкий экземпляр, – таинственным голосом сообщил антиквар. – Взгляните сюда, пожалуйста, девятнадцатый век...

– Какой век? – недоверчиво переспросила я, увидев зеленый засаленный абажур с золотистой бахромой.

– Конец девятнадцатого – начало двадцатого, – поправился продавец. – В рабочем состоянии.

– Я вас умоляю! Это ширпотреб середины двадцатого века. Такие абажуры висели тогда в каждом втором доме.

– Милая барышня, поверьте мне, эта штуковина дореволюционная, – настаивал на своем антиквар. – Если и есть смысл спорить, то только о цене. Торг уместен. Итак, сколько вы готовы за нее заплатить?

– Нисколько, – отрезала я. – Меня интересует стиль рококо.

– Увы, ничего подобного у нас нет. Более того, я уверяю вас, что в Горовске вы не найдете такой люстры. Поэтому советую приглядеться к ретро.

– До свидания, – сказала я навязчивому продавцу и вышла из магазина.

Посетив еще три комиссионки, я поняла, что найти подходящую люстру для нашей гостиной будет очень непросто. Скорее всего, придется расширить географию поиска не только за пределы Горовска, но и области. А может, даже придется побродить по Всемирной паутине. Тем не менее я зашла в очередную лавку, торгующую антиквариатом.

– Добрый день, – услужливо поклонился мне толстый лысый старичок. – Если я не ошибаюсь, вы как-то приобретали у нас канделябры?

– Да, было такое, – подтвердила я, удивляясь прекрасной памяти пожилого человека. – Но это было около года назад.

– Всего-то? – мило улыбнулся мой визави. – Скажите, чем вы нынче интересуетесь?

– Старинной рожковой люстрой. Что-нибудь наподобие той, что висит в нашем краеведческом музее. – Я объяснила, в каком именно зале.

– У вас замечательный вкус. Могу представить себе, в каком дворце вы живете, какой роскошью себя окружаете. – Антиквар говорил, тщательно подбирая слова, и я догадалась, что он постепенно подводит меня к тому, что удовлетворить мой покупательский спрос не может. – Разумеется, свет – это самое главное в таком интерьере...

– У вас серебряные портсигары есть? – перебил его только что вошедший покупатель.

– Да, посмотрите сюда. – Продавец тут же переключил свое внимание на него, и я направилась к выходу. – Мадмуазель, но куда же вы? Мы с вами еще не договорили.

Я задержалась из элементарной вежливости, уверенная в том, что и этот антиквар все равно не скажет мне ничего обнадеживающего. Ни один портсигар не заинтересовал потенциального покупателя, и он быстро ушел. Мы снова остались вдвоем.

– Итак, на чем я остановился?