Мост исполнения желаний
Шрифт:
– То есть ты предлагаешь мне купить редиску по двадцать рублей, законсервировать ее и ждать, что будет следующей весной. Если она резко возрастет в цене, то я буду на коне, а если цена останется на уровне десяти рублей или ниже, то – в бороне... – Порассуждав вслух, Щетинина сказала: – Знаешь, Полина, скажу тебе прямо, я теперь в бизнесе очень осторожна. Взвешиваю каждый свой шаг.
– Понимаю, ничего личного, только бизнес...
Я волей-неволей вспомнила недавние Алинкины рассуждения о том, что некоторые люди склонны давать пустые обещания. Собственно, я даже ни в
– Полина, скажи, пожалуйста, а о какой сумме идет речь? – поинтересовалась Лиза, обдумав мое скользкое предложение.
Я назвала цифру. Моя бывшая клиентка сначала приоткрыла рот от удивления, а потом рассмеялась. Честно говоря, я не поняла, что ее так развеселило. Может, я в ее глазах была полной идиоткой, ничего не смыслящей в бизнесе?
– Да, я понимаю, аналогия с редиской не самая подходящая...
– Поля, ну какая ты смешная! Разве это сумма? Да я тебе такие деньги просто так дам. Честно говоря, я думала, что речь идет о куда большей сумме. Ты меня к жизни вернула, понимаешь? Я не думаю, что у кого-нибудь это получилось бы так же хорошо и быстро, как у тебя. В общем, так, не надо мне никаких редисочных акций.
– Лиза, но...
– Никаких «но»! Сейчас мы выйдем из ресторана, сядем в машину, подъедем к банкомату и снимем ровно столько наличных, сколько нужно на приобретение этих акций. Пусть бабушки с дедушками радуются удачной сделке. – Щетинина взмахнула рукой: – Официант, счет, пожалуйста!
Вот уж поистине все люди по-разному пользуются своими финансовыми возможностями. Одним деньги нужны, чтобы созидать, делать добро, а другим – для того, чтобы творить зло, разрушая все на своем пути. Ну вот на что Кудряшовы с их извращенным воображением тратят крупные суммы, полученные далеко не законным путем? Да они наверняка жмутся. Им проще что-то украсть, чем купить. Деньги для них самоцель, а не средство платежа...
Вернувшись домой, я позвонила Ноздреву.
– Алле, – по-стариковски проскрипел мужской голос.
– Георгий Андреевич? – уточнила я.
– Он самый.
– Я звоню вам насчет приобретения акций «Экватора».
– Алина Альбертовна, – обрадовался старичок, – простите, что я вас сразу не узнал. Богатой будете.
– Я не Алина Альбертовна, а Полина Андреевна, но звоню вам по тому же вопросу. Мы с Алиной в одной связке. Хочу вас обрадовать, финансирование найдено, и уже завтра мы можем совершить сделку.
– Простите, а вы только у меня акции хотите купить или у всех?
– Алина мне передала список из семи человек.
– Да, все правильно. Нас семеро.
– Вот у семерых я и куплю акции. Георгий Андреевич, я назначаю вас старшим группы. Вы не против?
– А что от меня требуется? – уточнил он.
– Обзвонить всю группу и оповестить, что пора доставать из чулок ценные бумаги.
– А по какой цене вы хотите
Я назвала круглую цифру, потом уточнила:
– Это как за именную, так и за привилегированную акцию. Цена окончательная, и торг больше не уместен. Понятно?
– Понятно. Такая цена нас устраивает, – Ноздрев выразил свое согласие за всех ветеранов. – Полина Андреевна, только у нас на руках не сами акции, а выписки из депозитария.
– Я в курсе. Так и должно быть. Сделка, разумеется, будет оформлена нотариально. Ну так что, Георгий Андреевич, вы беретесь сообщить эту новость другим акционерам?
– Да, – подтвердил Ноздрев, – я охотно выполню ваше поручение. Алина Альбертовна так нас обнадежила, а потом куда-то исчезла.
Мы обговорили еще кое-какие детали, и я отключилась. Правда, Георгий Андреевич перезвонил мне уже через полчаса и передал заявление Елизаровой, что она готова пойти к нотариусу только утром, потому что каждый день после обеда сидит с внучкой. Я дала добро, но вскоре оказалось, что собрать всех пенсионеров в одно время и в одном месте практически невозможно.
– Полина Андреевна, я не знаю, что делать. Пивень свободен только во второй половине дня, а с утра он каждый день ходит в поликлинику на процедуры. А Левочкина вообще завтра на дачу хотела поехать.
Я не собиралась повторять Алинкины ошибки. Она стала сюсюкать с пенсионерами, и они тут же начали с удовольствием грузить ее своими проблемами, но самое главное – диктовать свою цену. Теперь они вздумали диктовать мне время, будто они делали мне одолжение, а не я им.
– В общем, так, Георгий Андреевич, я не собираюсь растягивать этот процесс на целую неделю, у меня много других дел. Кто не хочет подстроиться под коллектив, тот останется с носом. Понятно?
– Мне-то понятно, я в любое время могу, но вот другие...
– А с другими разговор короткий: нет так нет, – безапелляционно заявила я. – Ясно?
– Ладно, я все понял, – сказал Ноздрев и отключился.
Озаботив ветерана переговорами с мелкими держателями акций, я освободила себе время для того, чтобы наконец-то заняться костяком нынешнего «Экватора». Я чувствовала, Игнатьева не понимает, почему я не сразу стала разорять Кудряшовых. Мой прежний опыт подсказывал, что спешить не стоит. Беспроигрышный вариант – идти от простого к сложному, а не наоборот. Говоря языком военных, надо выбить у противников тылы. Этим я и занималась.
На следующий день с утра пораньше я приехала к дому, в котором жили Кудряшовы, благо в электронных документах «Экватора» их адрес нашелся. Я еще не видела Татьяну и Петра, что называется, живьем, только на фотографиях, но узнать их мне не составило большого труда. Мой взгляд фильтровал всех, кто выходил из парадного, пока не зацепился за мужчину и женщину. Они что-то оживленно обсуждали на ходу. Невысокая крашеная блондинка отчаянно жестикулировала перед лицом своего спутника, коренастого брюнета с легкой небритостью на лице. Он то и дело мотал головой, демонстрируя свое несогласие, но она продолжала настаивать на своем мнении, еще активнее включая язык жестов.