Мост птиц
Шрифт:
Одноглазый Вонг повернулся к своей жене, которая смешивала какой-то раствор позади прилавка:
— Надо добавить побольше стручкового перца, моя любимая.
— Двести двадцать два неимоверных несчастья! — запричитала Толстуха Фу. — У нас кончился перец!
— В этом случае, о, свет моей жизни, придется заменить его на желудочную кислоту больной овцы, — спокойно ответил Одноглазый Вонг. Головорез с серьгой выхватил кинжал и, изрядно пошатываясь, принялся расхаживать по залу, размахивая оружием во все стороны.
— Вы,
— Возможно, несколько убитых мух разнообразят букет, — задумчиво поделился идеей Одноглазый Вонг.
— Твой гений не знает границ, о благородный жеребец спален, но с мухами существует определенный риск, — заметила Толстуха Фу. — Они перебьют наш знаменитый привкус давленых тараканов.
Головорезу явно не понравился мастер Ли.
— Вы, пекинские слабаки, называете вот таких карликов людьми? — заревел он. — Да у нас в Сучоу мужчины вырастают такими большими, что головой скребут облака, а ногами попирают горы!
— В самом деле? В моей скромной деревне, — снисходительно заметил мастер Ли, — мужчины верхней губой лижут звезды, а нижней роют землю.
Громила погрузился в размышления.
— А почему у них тел нет?
— А они как ты, — отчеканил мудрец. — Один сплошной рот.
Его рука неуловимым движением метнулась вперед, сверкнуло лезвие, брызнула кровь, и он спокойно положил серьгу головореза себе в карман вместе с ухом, на котором она висела.
— Имя моего рода Ли, мое собственное имя Као, и в характере моем есть легкий изъян, — представился мастер, отвесив легкий поклон. — Это мой глубокоуважаемый спутник, Десятый Бык, который уже готов ударить тебя по голове тупым тяжелым предметом.
Я не очень разобрался, что имелось в виду под последним пунктом, но все обошлось без лишних расспросов, так как громила сел за стол и зарыдал. Ли Као обменялся с Одноглазым Вонгом непристойной шуткой, ущипнул Толстуху Фу за обширный зад и призвал меня распить с ними кувшин вина, произведенного далеко от этого славного заведения.
— Бык, мне очевидно, что в твоем образовании есть пробелы, касающиеся основных сторон межчеловеческого общения, а потому предлагаю тебе сейчас сосредоточить все свое внимание, — сказал он, выкладывая на стол нефритовую сережку головореза. — Прелестная вещица.
— Мусор, — фыркнул Одноглазый Вонг.
— Дешевая подделка, — усмехнулась Толстуха Фу.
— Сделанная слепцом, — презрительно процедил Одноглазый Вонг.
— Самая отвратительная сережка, которую я когда-либо видела, — подытожила Толстуха Фу.
— Сколько? — спросил Одноглазый Вонг.
— Отдаю за гроши, — ответил мастер Ли. — В нашем случае под словом «гроши» я понимаю большой кошель фальшивых золотых монет, два изящных, дорогих платья, наем роскошного паланкина и прилично одетых носильщиков,
Одноглазый Вонг произвел какие-то мысленные подсчёты.
— Без козла.
— Но мне нужен козел.
— Но это не самая хорошая серьга.
— Но слишком хороший козел мне тоже без надобности.
— Без козла.
— Но ты же получаешь не только серьгу, но еще и целое ухо в придачу, — заметил мастер Ли.
Торговцы склонились над столом и с интересом изучили окровавленный кусок мяса.
— Не самое лучшее ухо, — фыркнул Одноглазый Вонг.
— Просто ужасное, — усмехнулась Толстуха Фу.
— Отвратительное, — презрительно процедил Одноглазый Вонг.
— Самое худшее ухо, которое я когда-либо видела, — подытожила Толстуха Фу.
— К тому же, какой с него толк? — спросил Одноглазый Вонг.
— Посмотри на гнусное создание, которому оно не так давно принадлежало, и представь, сколько мерзости доводилось ему слышать, — тут мастер Ли склонился над столом и понизил голос: — Предположим, у тебя есть враг.
— Враг, — повторил Одноглазый Вонг.
— Богатый человек с загородным поместьем.
— Поместьем, — повторила Толстуха Фу.
— По его владениям протекает ручей.
— Ручей, — повторил Одноглазый Вонг.
— Полночь. Ты перелезаешь через забор и ловко обманываешь собак. Тихий, словно тень, проскальзываешь к истоку ручья и украдкой осматриваешься вокруг. Потом берешь вот это омерзительное ухо и окунаешь его в воду. Из него извергаются слова такой отвратности, что рыба в окрестностях всплывает брюхом вверх. Скот твоего врага пьет из ручья и падает на месте, умирая в жестоких судорогах. Его сочные орошаемые поля сохнут на корню, а его дети, раз искупавшись, заражаются проказой. И все это удовольствие ты можешь получить за какого-то козла.
Толстуха Фу закрыла лицо руками.
— Десять тысяч благословений матери, которая произвела на свет Ли Као, — всхлипнула она, в то время как Одноглазый Вонг вытер глаза грязным платком и фыркнул:
— По рукам.
В деревне моя жизнь подчинялась ритму времен года, все происходило постепенно. Теперь же я попал в ураганный мир Ли Као и, как мне теперь кажется, постоянно находился в шоке. В любом случае, следующее, что я помню, — это поездку по улицам Пекина вместе с Ли Као и Толстухой Фу в роскошном паланкине. Одноглазый Вонг шествовал перед нами, разгоняя попрошаек посохом с золотым наконечником. Он был одет как мажордом благородного дома, Толстуха Фу вырядилась словно уважаемая кормилица, а мастер Ли и я ослепляли глаза прохожих одеждами из шелка цвета зеленой морской волны, перепоясанными серебряными поясами с нефритовой оторочкой. Драгоценные кулоны, свисающие с наших прелестных остроконечных шляп с кисточками, позвякивали на ветру, а мы лениво обмахивались сычуаньскими веерами, усыпанными золотом.