Мост
Шрифт:
Может быть, именно поэтому голоса заставили её пойти сейчас. Отключение электричества в кои-то веки оказалось полезным.
«Вот именно», — отозвался более новый голос.
Слегка вздохнув, Тарси поняла, что теперь у неё есть только один выход.
Электричество может включиться в любую минуту.
С ещё одним, более долгим вздохом (главным образом потому, что она знала: этот подход тоже не был лишён риска, во многом из-за того, что Анале могла быть прочитана Балидором или Мечом) Тарси впустила молодую женщину-видящую
Это был единственный выход.
Тарси просто стояла там с полностью открытым светом и смотрела в лицо Анале.
Несколько долгих секунд суровое выражение на лице и в свете женщины не менялось.
Затем постепенно это прекрасное овальное лицо начало открываться. Тарси наблюдала, как изумление проступает на её лице, сужая зрачки, расслабляя челюсть, когда она уставилась поверх головы Тарси.
Сине-зелёные глаза Анале раскрывались всё шире по мере того, как она слушала.
Глава 15
Некрофилия
Балидор сидел на краю старинного и очень дорогого на вид дивана в викторианском стиле, с резной рамой из вишнёвого дерева и круглой, как солнце, подушкой на спинке.
Балидор знал, что этот символ солнца был характерной чертой того времени, а не отсылкой к Мечу, в отличие от того, что думали некоторые молодые видящие. Он располагался в верхней части рамы, вделанный в дерево и окружённый резными узорами из роз и виноградных лоз ручной работы.
Он помнил этот стиль с тех времён, когда тот ещё только появился, и решил, что эта вещь, скорее всего, была отреставрированным оригиналом или же копией ручной работы, сделанной кем-то с настоящим ремесленным талантом, поскольку резьба по цветам и солнцу не выглядела машинной. Он мог видеть и чувствовать крошечные несовершенства на древесине, когда гладил её пальцами.
К несчастью, диван оказался таким же неудобным, как и оригиналы, которые он помнил. Эти проклятые викторианские людишки, казалось, делали всё, чтобы досадить телу, в том числе и то, что они почти не добавляли подкладку в свои острые как иголки декоративные подушечки.
Однако Балидор вынужден был признать, что сверкающие закатные цвета вышивки наверняка были прекрасны сразу после изготовления.
Впрочем, зацикленность на диване была лишь отвлекающим манёвром.
Он изо всех сил старался сосредоточиться на разговоре, но всё равно возвращался к дивану — возможно, потому, что в нём было больше обыденной реальности.
По правде говоря, он предпочитал сосредоточиваться на чём угодно, кроме физического тела или света женщины, сидевшей на противоположном кресле и овившейся вокруг полулежавшей фигуры Меча.
Однако Балидор слушал слова Меча.
— …Так скажи мне своё мнение об этом подходе, 'Дори, — произнёс элерианец, и в его голосе не было и следа вопроса. — Мне нужна твоя честная оценка. Сейчас, пока мы не пошли дальше.
Балидор с трудом оторвал взгляд от того места, где пальцы Элли
Боги. Он ведь на самом деле не спал с ней, нет?
Балидор знал, что он не один задавался этим вопросом.
С другой стороны, в последнее время многие задавались вопросом о сексуальной жизни Меча. Ходили странные слухи о Джоне и о том, что произошло между ними той ночью. Теперь, когда Элли была в сознании…
Ну, более или менее в сознании.
Балидор отказывался доводить свои наблюдения до логических выводов, в отличие от многих других в конструкции. Во-первых, он не хотел думать об этом до такой степени, чтобы его разум мог начать воспроизводить визуальные эффекты. Он знал, что не чувствовал в конструкции никакого непосредственного секса между Элисон и Мечом, только сильную боль от них обоих.
С другой стороны, он также знал, что Меч намного лучше закрывался щитами, чем показывал. Много лет назад именно Элли предупредила его об этом.
Какой бы ни была правда о них двоих в эти дни, смотреть на них вместе становилось всё более и более неудобно, даже зная то, что знал он. Балидор держал всю эту тему глубоко запрятанной в тайниках своего сознания, и тем более не позволял этому прозвучать в своём голосе.
В дополнение к своим способностям ставить щиты, Меч часто улавливал больше, чем он показывал.
Как и многие другие люди здесь.
— О какой части предлагаемого подхода ты хотел бы услышать моё мнение, Прославленный Меч? — вежливо спросил Балидор.
Напрягшись, он снова отвёл взгляд от руки Элли, когда та стала ласкать живот Меча через рубашку, чуть выше его пояса.
Словно поймав блуждающий взгляд Балидора, Ревик резко заговорил:
— В частности, по вопросу о конструкции, — сказал он, бросив на Балидора чуть более жёсткий взгляд. — В этом вся загвоздка. Если мы не сможем взломать конструкцию, особенно без неё, я зря потрачу своё время. Мне нужен какой-то процент вероятности. Мне нужно знать, какую возможность ты сможешь мне предоставить, если мы сделаем всё так, как я сказал.
— Возможность, Прославленный Меч?
— Время, Балидор, — проворчал Ревик. — Какой временной промежуток?
Проведя пальцами по своим каштановым волосам, Балидор откинулся на неудобную кушетку, поморщился и снова выпрямился.
— Боюсь, что новости не очень хорошие, — сказал он.
— В смысле?
Балидор выдохнул, слегка прищёлкнув.
— В смысле… мы всё ещё не можем определить якоря. Мы посмотрели на конструкцию над Манхэттеном, как ты и просил. Однако мы были вынуждены сосредоточить большую часть наших усилий на конструкции в Патагонии, поскольку её видно большему количеству наших людей.