Мост

Бэнкс Иэн М.

Теперь я бегу. Ровно, быстро и решительно. И так — несколько часов. Темнеет. Дамы обеспокоены — я уже растоптал три подноса с едой.

Дамы стоят и наблюдают за мной, у них большие печальные глаза, и в них какое-то смирение — будто все это они уже видели, будто всегда это только так и заканчивается.

А я знай себе бегу. Мы с мостом теперь одно целое, детали какого-то огромного отлаженного механизма, игольного ушка для речки-ниточки. Я буду бежать, пока не упаду, пока не умру. Иными словами, буду бежать всегда.

Дамы

мои плачут, я же — счастлив. Это они в плену, это они в западне. Узницы, покорившиеся своей судьбе. А вот я — свободен.

Я просыпаюсь от крика, я всерьез верю, будто скован льдом похолоднее того, что получается из воды. Мой лед такой студеный, что прожигает до костей, как расплавленный камень. И такой тяжелый, что с треском дробит кости.

Но это не я кричу. Я безмолвствую, а визжит разрезаемый металл. Я одеваюсь, иду в туалет.

Вытираю руки носовым платком. Вижу в зеркале свое лицо, распухшее, без кровинки. И несколько зубов чувствуют себя в деснах посвободнее, чем им полагается. Я весь в синяках, но серьезных травм вроде бы нет.

В конторе, где меня зарегистрировали для выдачи пособия, обнаруживаю, что половину месячной суммы удержали за носовой платок и шляпу. Получаю деньги. Их кот наплакал.

Мне дают адрес магазина подержанного платья, там я покупаю длинное пальто. Оно старое, но, по крайней мере, прячет зеленую робу. С половиной денег пришлось расстаться. Иду в соседнюю секцию. Я не отказался от намерения встретиться с доктором Джойсом. Скоро устаю, приходится сесть на трамвай и заплатить за билет наличными.

— Травма на три этажа ниже, в двух кварталах к Королевству, — сообщает юный секретарь, когда я добираюсь до приемной своего лечащего врача. И он снова утыкается в газету. Кофе или чаю на этот раз не предлагает.

— Я мистер Орр. Мне нужно встретиться с доктором Джойсом. Помните, вчера мы с вами об этом говорили? По телефону.

Молодой человек устало поднимает ясные, как хрусталь, очи, оглядывает меня с головы до ног, прикладывает к гладкой щеке наманикюренный палец, втягивает воздух через чистейшие, даже чуть светящиеся от белизны зубы.

— Мистер… Орр? — Он поворачивается заглянуть в картотеку. Мне снова дурно. Сажусь на стул. Секретарь смотрит на меня возмущенно:

— Кто вам позволил садиться?

— А что, я спрашивал разрешения?

— Ну ладно… надеюсь, пальто на вас чистое.

— Я могу повидать доктора?

— Я ищу вашу карточку.

— Так вы меня помните или нет?

Он долго меня разглядывает.

— Да, но ведь вас, кажется, перевели.

— А что от этого меняется?

Он с язвительным смешком качает головой и роется в картотеке.

— Ну, так я и думал, — говорит он, прочитав текст на красной карточке. — Вы переведены.

— Я это уже заметил. Мой новый адрес…

— Нет, я в том смысле, что у вас теперь другой врач.

— Не нужен мне другой врач. Мне нужен доктор Джойс.

— Да что вы говорите? — Он смеется и стучит пальцем по красной

карте. — Боюсь, придется вам уйти ни с чем. Доктор Джойс вас к кому-то перевел, и все тут. И если вас это не устраивает, что с того? — Он кладет красный лист обратно в картотеку. — А теперь будьте любезны выйти.

Я подхожу к двери в кабинет доктора. Она заперта.

Молодой человек больше не поднимает глаз от бумаг. Я пытаюсь заглянуть в кабинет через матовое стекло, потом вежливо стучу.

— Доктор Джойс! Доктор Джойс!

Секретарь хихикает. Я поворачиваюсь к нему, и тут звонит телефон. Юноша отвечает:

— Клиника доктора Джойса. Сожалею, но его сейчас здесь нет. Он на ежегодной конференции руководящих работников. — При этих словах секретарь разворачивается вместе с креслом и смотрит на меня с презрительным снисхождением. — Две недели, — ухмыляется он мне. — Код межгорода подсказать?.. О да, офицер, доброе утро. Да, конечно, мистер Беркли. Как пожи… О да! В самом деле? Стиральная машина? Да неужто? Ну, должен сказать, это что-то новенькое. Мм… гм… — Юный секретарь напускает на себя профессиональную важность и пишет в блокноте. — И много ли он съел носков? Так-так… Хорошо. Да, понял и немедленно отправляю своего заместителя в автопрачечную. А вам желаю чудесно провести день. До свиданья, мистер Беркли.

У моего нового врача фамилия Анцано. Помещение у него в четыре раза меньше, чем у Джойса, и восемнадцатью этажами ниже, без вида на море. Анцано стар, пузат, с редкими желтоватыми волосами и зубами им в тон.

Прождав часа два, я удостаиваюсь чести побеседовать с ним.

— Нет, — говорит доктор. — Скорее всего с переводом я не смогу помочь. Да я здесь и не для этого, видите ли. Дайте время прочитать вашу историю болезни. Наберитесь терпения. У меня сейчас и так забот по горло. Как только освобожусь, мы подумаем, как вернуть вам здоровье. Хорошо? — Он старательно изображает бодрость и участие.

— Ну а пока? — Меня охватывает усталость. Наверное, выгляжу я ужасно: в лицевых мышцах пульсирующая боль, у левого глаза сужено поле зрения, волосы грязные, да и побриться мне сегодня не удалось. Разве могу я в таком виде убедительно претендовать на свой прежний образ жизни? Я же одет черт-те во что и вообще потрепан и в прямом, и в переносном смысле.

— Пока? — недоуменно переспрашивает доктор Анцано и пожимает плечами. — Вам рецепт нужен? У вас достаточно того, что вам прописывали?..

Он тянется за рецептурной книжкой. Я мотаю головой:

— Я о том, как мне теперь быть…

— Тут я вряд ли могу существенно помочь, мистер Орр. Я же не доктор Джойс. Мне даже себе помещения побольше никак не выхлопотать, что уж тут говорить о пациентах… — В словах пожилого врача звучит горечь, похоже, его раздражает мое присутствие. — Вам остается лишь ждать пересмотра вашего дела, а я дам все рекомендации, которые сочту нужными. У вас ко мне больше нет вопросов? Я очень занятой человек, мне, знаете ли, некогда на конференциях краснобайствовать.