Мотылек летит на пламя
Шрифт:
— А где Хейзел? Почему вы больше не вместе? — спросил Конни. — Она сказала, что не сможет меня забрать, и увезла с собой Сэма.
Айрин болезненно сжалась. На ее лбу дрогнула тонкая, как паутинка, морщинка, которая появилась в те дни, когда она не помнила себя.
Разговор грозил перетечь в опасное русло. Алан поспешно произнес:
— Хейзел не твоя мать, она всего лишь помогала тебя искать. Твоя мама сидит рядом со мной.
Конни бросил на Айрин быстрый, испуганный взгляд, и она ответила тем же самым. Они не почувствовали, не узнали
— Что ты помнишь о себе? Где и с кем ты жил до того, как попал в приют?
Мальчик рассказал про миссис Робинс и ее дом, про пожар в Ричмонде и про Тамми.
— Ты поедешь с нами? — спросил Алан, продолжая в одиночку вести разговор.
— Да, — Коннор замялся, — только если вы возьмете Розмари: я пообещал, что не оставлю ее одну.
— Позови сестру Меганн, — сказал Алан.
Когда мальчик вышел, он повернулся к жене. Его глаза блестели от возбуждения.
— Что будем делать?
Айрин не ответила, она сидела, как истукан, и в ее лице по-прежнему не было ни кровинки.
Вошла сестра Меганн.
— Полагаю, это наш ребенок, сестра, — сообщил Алан, — мы забираем его с собой. Но он не хочет ехать без Розмари. Что вы можете о ней сказать?
Сестра была умной женщиной, а потому ответила:
— Это чистокровная негритянка. Она неплохо чувствует себя среди других детей. Никто не станет отрицать, что для любого ребенка лучше воспитываться в семье, но если вам удастся уговорить мальчика, чтобы Розмари осталась в приюте, возможно, так будет лучше для всех.
Однако когда об этом заговорили с Конни, он очень расстроился и продолжал твердить об обещании. Вздохнув, Алан погладил ребенка по голове и спросил сестру Меганн:
— Где мы можем найти девочку?
— Она во дворе.
— Давай посмотрим на нее, — предложил Алан жене.
Он не понимал, что происходит с Айрин. Перед ней сидел ее сын, а она вела себя, как неживая! Это можно было объяснить лишь глубоким потрясением.
Конни быстро разыскал Розмари и подвел к ним.
Коротко остриженная девочка в пестром ситцевом платье выглядела настоящей африканкой. Алан видал таких на плантациях. Глуповатое выражение лица, улыбка до ушей, а через минуту — необъяснимое упрямство и слезы. Розмари разглядывала белую даму, как диковинку, при этом приплясывала на месте, готовая умчаться по своим детским делам.
— Это мой отец, — серьезно произнес мальчик, продолжая игнорировать Айрин, — он приехал за мной. Поедешь с нами?
Розмари пожала плечами, казалось, совершенно не понимая, чего от нее хотят.
— Хейзел сказала, вы обязательно возьмете нас двоих. Она понимала, что я не могу обмануть Тамми, — заявил мальчик.
Никто не был в состоянии понять, какую гордость испытал этот ребенок, появившись во дворе с тем человеком, которого уже отчаялся дождаться, никто не знал, каких усилий ему стоило балансировать на грани, продолжая стоять на своем, в то время как он видел, что взрослым не понравилась Розмари.
— Подождите нас здесь, — сказал
Они отошли на край площадки. Айрин почувствовала, как что-то сжалось внутри; ей захотелось расплакаться, но она не могла. Она вспомнила лечебницу для умалишенных и подумала о детях из приюта.
Тогда, в Саванне, ее окружали тени. Они скользили мимо, мелькали перед лицом, и ни одна из них не казалась, да и не была человеком. Так и тут: черные тени, стая маленьких неразумных животных. И среди них — мальчик, который смотрел на нее, как на чужую, и маленькая негритянка, мысли которой порхали, как мотыльки.
Айрин в волнении сжала руки. Много лет горести были основной составляющей ее жизни. Со временем она научилась переносить их легче, чем прежде. Когда Алан вернулся, она нашла утешение в его объятиях и понемногу смирилась с судьбой, которая тем временем приготовила для нее жестокий обман.
Еще до встречи с ней этот ребенок выбрал другую женщину, чье имя не сходило с его языка, красавицу-мулатку, с которой Алан имел любовную связь. Вопреки всему Айрин ощутила не радость, а внутреннее сопротивление и жгучую ревность.
Алан заслужил любовь этого мальчика одним-единственным взглядом, тогда как ей придется завоевывать каждую каплю его внимания тяжким трудом.
Впав в странное состояние, которому было сложно противиться, Айрин огорошила мужа вопросом:
— Зачем ты сказал этому мальчику, что ты его отец?
— Потому что это правда.
— Нет. Это не наш сын! — запальчиво произнесла она и неожиданно попросила: — Давай уедем!
Алан был ошарашен. Порой он не знал, чего ждать от Айрин: безнадежности или решительности, здравомыслия или полного безрассудства. Помня о том, что ей довелось пережить, он старался внимательно относиться к ее желаниям, но сейчас его нервы не выдержали.
— Ты потеряла его при страшных обстоятельствах, его продали чужим людям, как раба, а тебе сказали, что он умер! Из-за этого ты повредилась рассудком и несколько лет провела в лечебнице! Ты мечтала его увидеть, все это время, я уверен, ты думала только об этом! Теперь ты нашла своего сына и хочешь уехать?! Оставить его здесь?! — выкрикнул он и встряхнул ее, как куклу.
Глаза Айрин наполнились слезами, и она беспомощно произнесла:
— Я не знаю, что делать!
Опомнившись, Алан прижал ее к себе.
— Я помогу тебе справиться со всем, в чем ты не уверена, чего боишься. Я тебя люблю, но я готов полюбить и этого мальчика. Хотя на твою долю выпало слишком много испытаний, я прошу тебя подумать о том, что пришлось пережить также и этому ребенку. Если не хочешь брать негритянку, не надо. Едва ли нам удастся воспитать ее, как свою дочь.
— Если Коннор этого хочет, мы заберем и ее, — мужественно произнесла она.
Они не стали задерживаться в городе. Айрин хотелось навестить Джейка, но вспомнив, как Китинги относятся к цветным, она отказалась от этой мысли.