Мотылек летит на пламя
Шрифт:
Фоер небрежно поклонился и сел, не дожидаясь приглашения. На нем был наглухо застегнутый черный сюртук, и Саре чудилось, будто под маской старомодности скрывается цепкое, предельно расчетливое существо, видевшее в людях лишь средство для достижения своих целей.
Управляющий долго и нудно говорил о разных мелочах, а потом заявил:
— И под конец самое важное: боюсь, в этом году нам придется сократить посевы хлопка.
Сара посмотрела ему в глаза и ответила:
— Мистер Уильям не одобрил бы этого.
Фоер сделал
— Мистер Уильям на войне, а мы — здесь, и именно нам, то есть вам придется принимать решение.
— Полагаю, война скоро закончится.
— Возможно. Однако об этом говорили и месяц, и два, и полгода назад. Война — непредсказуемая и опасная штука.
Сара почувствовала беспомощность, но не хотела подавать виду.
— Почему мы вынуждены сократить посевы?
— Хлопок сейчас не в цене, больший спрос имеют продукты. Стоит посеять больше кукурузы, и приказать рабам выращивать овощи. Кстати, после того, как старший надсмотрщик уволился, а ваш отец и брат уехали, негры явно распустились и перестали работать так усердно, как прежде.
— У Барта было два помощника: кажется, они неплохо справлялись со своими обязанностями?
— Один из них удрал, а за вторым приходится постоянно следить, чтобы он не напился.
— Может, мне выйти и… поговорить с неграми?
Фоер позволил себе усмешку.
— Поговорить? О чем? Взывать к сознательности черных, все равно что выть на луну. Давайте лучше обсудим вот что: необходимо также сократить некоторые расходы, например на питание негров.
Сара твердо ответила:
— Это невозможно.
— В противном случае Темра неминуемо понесет убытки. Вернее, мы несем их с начала войны из-за бесконечных поставок в армию, принудительных займов и прочих вынужденных расходов, и я пытаюсь сделать все, чтобы облегчить это бремя.
— Но рабов необходимо кормить!
— Нормы, установленные мистером Уильямом, слишком высоки. Двенадцать фунтов соленой свинины, два бушеля кукурузы в месяц — уверен, солдаты в армии получают гораздо меньше!
Сара выпрямила спину и высоко подняла голову с тяжелым узлом волос на затылке.
— Разве мы не богаты? Мы можем позволить себе с честью пережить трудные времена. Отец говорил, что ежегодно мы зарабатываем на хлопке больше двухсот тысяч долларов! Где эти деньги?!
— Мисс Сара, я уже говорил, что хлопок подешевел, к тому же с начала войны Конфедерация выпустила слишком много бумажных денег, которые постоянно обесцениваются.
Фоер смотрел на нее в упор, смотрел изучающе и, как ей чудилось, — осуждающе. Сара занервничала. Ей приходилось признать, что в некоторых вещах она разбирается далеко не так хорошо, как хотелось бы.
— Деньгами в нашей семье всегда занимались мужчины. Право, отцу и Юджину не следовало оставлять меня одну!
— Вы не одна. Я преданно служу вам и интересам Темры. Что касается необходимости разделения мужских и женских занятий,
Если бы Фоер произнес какое-нибудь ругательство, она наверняка удивилась бы меньше. Что позволило ему так разговаривать с ней? Возможно, то была искренняя забота, но ведь он всего лишь наемный работник!
Внезапно Сара подумала о том, что не знает ни сколько ему лет, ни из какой он семьи, ни даже как его имя; впрочем, прежде ей не пришло бы в голову интересоваться такими вещами.
— Нет, — с холодным достоинством ответила она, — не думала. К тому же это не ваше дело.
— Извините. Просто я задался вопросом, что вы будете делать с Темрой, если я… уйду.
— Уйдете?!
Он улыбнулся, тогда как его глаза оставались холодными.
— Почему нет? Я же не раб мистера Уильяма, да и рабов в нынешние времена не удержишь на месте. Не могу сказать, что я доволен своим жалованьем, назначенным задолго до того, как началась эта неразбериха.
— Вы хотите прибавки?
— Да. Это вполне естественно. Инфляция растет, а расходы не уменьшаются. К тому же я вынужден решать почти все проблемы, кроме разве что обсуждения меню.
Сара вспыхнула. Она подумала о предложении Фоера урезать неграм паек. Себя-то он не собирался ущемлять! На ум пришли фразы, вычитанные в газетах, и она сказала:
— Разве вы, подобно остальным, не можете поддержать общее дело?
— Нет. Эта война затеяна политиками, и мне безразличны их игры. К тому же я не плантатор, мне нечего терять.
Сара прибегла к последнему доводу:
— Неужели совесть позволит вам бросить Темру в трудные времена?
— Позволит. Я уже сказал: Темра — не моя.
Сара сдалась:
— Какой прибавки вы хотите?
Фоер ответил, и она промолвила:
— Хорошо. Но негров мы будем кормить так, как кормили прежде.
— Воля ваша. — Он поднялся со стула и вдруг сказал: — Между прочим, мисс Сара, если вы всерьез задумаетесь о замужестве, я готов выставить свою кандидатуру. Понимаю, прежде об этом не могло быть и речи, но сейчас… почему бы и нет?
Он поклонился, надел шляпу и ушел, оставив ее ошарашенную, онемевшую, задохнувшуюся от возмущения.
«Этому никогда не бывать!» — хотела она крикнуть вслед, но слова застряли у нее в горле.
Дрожащая рука Сары потянулась к перу. Сообщить о дерзости управляющего отцу? Она была уверена в том, что он немедленно уволит Фоера. Да, надо немедленно написать, как он себя вел! И вдруг она замерла. Не она ли всего лишь минуту назад уговаривала управляющего не уходить!
Вспомнив взгляд Фоера, Сара поежилась. Она никогда не думала о нем как о мужчине и ей не приходило в голову, что он может видеть в ней женщину. Хотя едва ли это было так. Она видела в его глазах и слышала в его словах только холодный расчет.